Зеев Бар-Селла - Сюжет Бабеля

Итак, 9 Старших Арканов — 9 новелл «Конармии». К тому же примечательно и такое обстоятельство: порядок следования новелл в книге следует последовательности Арканов — от 1-го до 16-го. Единственный случай ретардации — 12-й Аркан, но здесь порядковый номер новеллы ориентирован на цифровое значение символа — буквы «Ламед» (30).

Могут ли эти совпадения да еще в таком количестве быть случайными? Едва ли… Что же могло подвигнуть Бабеля обратиться к картам Таро? По всей видимости, он поверил оккультистам, уверявшим, что в основание Таро положено тайное еврейское учение — Каббала.

И, согласно древнему трактату «Сефер Йецира (Книга Творения)»:

«Двадцатью двумя буквами, давая им форму и образ, смешивая их и комбинируя различными способами, Бог сотворил все то, что есть, что имеет форму и все то, что будет ее иметь» {262} .

Иными словами, последовательность карт Таро раскрывает тайный чертеж бытия, истинный облик мира. Что, в свою очередь, проливает свет на то, какой хотел видеть Бабель свою книгу.

Кроме того, он мог вдохновляться и чужим опытом: в 1922 году была напечатана «сверхповесть» Велимира Хлебникова «Зангези», состоящая из 22 «плоскостей». И порядок следования этих «плоскостей» соответствовал Арканам Таро {263} .

Ничего удивительного в этом нет: предчувствие неотступной катастрофы заставило многих доискиваться тайных знамений. Спрос родил предложение — второе десятилетие XX века началось под знаком Таро. Вот список соответствующей литературы:

Элифас Леви Учение и ритуал высшей магии. Т. 1. Учение / Пер. А. Александрова. СПб.: Центр, книжн. склад для иногородних, 1910.

Папюс [Ж. Анкос] Предсказательное Таро или Ключ ко всякого рода карточным гаданиям. Полное восстановление 78 карт египетского Таро и способы их толкования / Пер. с франц. под ред. А. В. Трояновского. СПб.: Д. А. Наумов, 1912.

Петр Успенский Символы Таро: Философия оккультизма в рисунках и числах. (Очерк из книги «Мудрость богов»). 1912; Изд. 2-е. Пг.: Литературная лавка, 1917.

Курс энциклопедии оккультизма, читанный О.Г.М. [О.Г. Мёбес] в 1911–1912 академическом году в городе С.-Петербурге. Сост. ученица № 40 FFRCR. Вып. 1–2. СПб., 1912. введения о картах Таро изложены в 1-м выпуске>.

Шмаков В. А. Священная книга Тота: Великие арканы Таро. Абсолютные начала синтетической философии эзотеризма: Опыт комментария. М., 1916.

Бабель, как нетрудно убедиться, руководствовался трудом Шмакова. Ну, разве что, заглянул пару раз в книжку Элифаса Леви…

Кстати, Элифас Леви (он же Альфонс-Луи Констан) в 1856 году все это и придумал — про связь Таро с Каббалой и про то, что числом своих карт (22) Таро обязано еврейскому алфавиту. Ерунда, конечно…

И все-таки Бабель попытался выстроить «Конармию» по Таро. Попытался и… отказался от этой идеи. Как раньше отказался от соблазна свести «Конармию» к кровавому цирковому представлению.

Лишь в трех из 34-х новелл «Конармии» Лютов не просто наблюдает жизнь евреев, но ведет с ними обстоятельные разговоры. Это новеллы 7-я («Гедали»), 9-я («Рабби») и 34-я («Сын рабби»). И все три новеллы связаны фабульно: Лютов знакомится с Гедали, Гедали приводит Лютова в дом рабби Браславского, где Лютов видит раввинского сына, а в заключительной новелле книги снова встречается с сыном и принимает его последнее дыхание.

Можно сколько угодно строить догадки о роли новелл «Гедали» и «Рабби» в структуре и замысле «Конармии», но несомненно, что на новеллу «Сын рабби», заключительную, возложена особая функция: выделить центральный мотив книги и бросить новый, по возможности неожиданный, свет на ее хаотичную композицию.

Но начнем с первых двух новелл. Основаны они на дневниковой записи от 3 июля (Бабель ошибочно датирует ее 3 июня) 1920 года:

«Житомир. 3.6.20

<���…>

После обеда в Житомир. Белый, не сонный, а подбитый, притихший город. <���…>

Здания синагог, старинная архитектура, как все это берет меня за душу.

Стекло к часам 1200 р. Рынок. Маленький еврей философ. Невообразимая лавка — Диккенс, метлы и золотые туфли. Его философия — все говорят, что они воюют за правду и все грабят. Если бы хоть какое-нибудь правительство было доброе. Замечательные слова, бороденка, разговариваем, чай и три пирожка с яблоками — 750 р. <���…> Как они все жадны к деньгам. Описать базар, корзины с фруктами вишень , внутренность харчевни. <���…> Пот, чахлый чай, въедаюсь в жизнь, прощайте, мертвецы.

Зять Подольский, заморенный интеллигент, что-то о Профсоюзах, о службе у Буденного, я, конечно, русский, мать еврейка, зачем?

Житомирский погром, устроенный поляками, потом, конечно, казаками.

После появления наших передовых частей поляки вошли в город на 3 дня, еврейский погром, резали бороды, это обычно, собрали на рынке 45 евреев, отвели в помещение скотобойни, истязания, резали языки, вопли на всю площадь. Подожгли 6 домов, дом Конюховского на Кафедральной — осматриваю, кто спасал — из пулеметов, дворнику, на руки которому мать сбросила из горящего окна младенца — прикололи, ксендз приставил к задней стене лестницу, таким способом спасались.

Заходит суббота, от тестя идем к цадику. Имени не разобрал. Потрясающая для меня картина, хотя совершенно ясно видно умирание и полный декаданс. Сам цадик — его широкоплечая, тощая фигурка. Сын — благородный мальчик в капотике {264} , видны мещанские, но просторные комнаты. Все чинно, жена — обыкновенная еврейка, даже типа модерн.

Лица старых евреев. Разговоры в углу о дороговизне.

Я путаюсь в молитвеннике. Подольский поправляет. Вместо свечи — коптилка.

Я счастлив, огромные лица, горбатые носы, черные с проседью бороды, о многом думаю, до свиданья, мертвецы. Лицо цадика, никелевое пенсне.

— Откуда вы, молодой человек?

— Из Одессы.

— Как там живут?

— Там люди живы.

— А здесь ужас. Короткий разговор. Ухожу потрясенный.

Подольский, бледный и печальный, дает мне свой адрес, чудесный вечер. Иду, думаю обо всем, тихие, чужие улицы. <���…>

А потом ночь, поезд, разрисованные лозунги коммунизма (контраст с тем, что я видел у старых евреев).

Стук машин, своя электрическая станция, свои газеты, идет сеанс синематографа, поезд сияет, грохочет» <���…> {265} .

Обратим внимание на одну довольно невнятную фразу:

«Зять Подольский, заморенный интеллигент, что-то о Профсоюзах, о службе у Буденного, я, конечно, русский, мать еврейка, зачем?»