Зеев Бар-Селла - Сюжет Бабеля

И остаемся мы с тем, что имеем: рассказы (меньше девяти десятков), один кинорассказ, одна киноповесть, 2 пьесы, 2 сценария, 37 газетных корреспонденций и очерков… Да еще чудом уцелевшая половина конармейского дневника.

Тут, правда, пошли разговоры, что удалось добраться до бабелевских писем к матери, сестре и первой жене… Чуть ли не тысяча писем! Но с их содержанием мы знакомы уже давно, и ничего выдающегося в них не обнаружилось… Литературно выдающегося. Для биографии их ценность, конечно, неоспорима. Но ведь и биографией Бабеля интересуются лишь оттого, что был он гениальным писателем…

Так что письмами тут не спасешься — литература нужна!

А теперь представьте мое изумление и восторг при обнаружении того, в чем Бабеля и не подозревал никто, — рецензий на литературные произведения других авторов!

До сих пор мы знали, что Бабель был неравнодушен к пишущим одесситам — сохранились рукописи двух предисловий к их невышедшим книгам: сборнику семерых молодых писателей (1924–1925) {465} и мемуарам Утесова (1939). В последнем случае, впрочем, говорится лишь о самом Утесове, но ни слова о том, что тот написал.

А тут не один, не два — целых 9 (девять!) новых, никогда не изданных текстов!!

Сразу признаюсь, ответа на вопрос: «Отчего бабелеведы их еще не напечатали?» — у меня нет.

Что же представляют собой сами рецензии?

Хранятся они в московском Российском Государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), в фонде Союза советских писателей. И говорится в них о произведениях неопубликованных. Таким рецензиям самое место в редакциях журналов и издательств. И у Союза советских писателей тоже было издательство — оно так и называлось: «Советский писатель»… Но писательский союз должен заниматься делами своих членов. Защитой их интересов, охраной их труда и здоровья… А тем, кто не член — авторам абсолютного большинства отрецензированных произведений, льгот и привилегий не полагается!

Никакого противоречия здесь нет — рецензии как раз и были проявлением заботы о членах союза. Писатель зарплату не получает, да и гонорары не каждый день сваливаются. А есть и семью кормить нужно ежедневно. Вот союз и придумал такую штуку — литературные консультации. Присылает начинающий автор свой опус в союз, а старшие товарищи ему дают советы — что исправить, какую черту героев выпятить… Или вообще писать отсоветуют — до тех пор, пока русской грамотой не овладеет. А консультанту за нелегкий этот труд капают какие-то деньги. Что особенно важно, когда у писателя творческий простой — не пишется, хоть тресни… Как, например, в случае Бабеля.

Так что понятно, как он эту работу получил и отчего за нее взялся…

Перейдем, наконец, к новообретенным бабелевским текстам {466} . Все они датируются 1938 годом. 8 рецензий из 9-ти посвящены пьесам и извлечены нами из архива Драм-секции — Драматической секции при ССП.

«Голос мистера Реджинальда Эванса»

Т. Волькенсона и В. Каринского.

Место действия — Англия. Авторы в Англии не были. Их материал — литература, книги… То<,> что по-своему[, правда,] рассказали Т. Волькенсон и В. Каринский<,> — рассказано не в первый раз. К чести авторов — ими была учтена основная опасность — повторить пройденное; много подводных камней обойдено; неизбежная [ «литературность»] книжность в изображении дел и характеров искупается диалогом<,> в котором есть тонкость, остроумные повороты, блестки юмора; манера письма — веселая, быстрая, точная; действие ведется без излишнего нажима, без назойливости, с чуть притушенным блеском. В разработке сюжета есть уменье, вкус; уменье не договорить, лирически задуматься, повернуть действие мягко и вместе с тем стремительно — но правильно ли выбран сюжет? Что касается меня — я не [сч] убежден в этом…

Один из пунктов устава Акционерного Общества «Северо Западный Концерн», — [дал по] устава весьма растяжимого и эластичного — дал повод к махинациям с голосом мистера Реджинальда Эванса; перед нами частный случай из юридического реквизита капитализма, из его законодательства, являющегося только тенью живых отношений {467} . Не лучше ли было бы дать так называемую «деловую пьесу», будни фирмы мистера Эванса, то как она продает и как она покупает — ежедневную, обыденную механику Сити?

Советский народ знает идейную сущность, лицемерие, казуистику капитализма, из этого знания сделаны выводы. Тем важнее было бы показать новому многомиллионному советскому зрителю навыки и приемы мистеров Эвансов в их массовых, обычных операциях, разоблачить ужас, экзотику, свирепость того<,> что для Сити является узаконенным и нормальным. Расширение базиса пьесы обогатило бы характеры, лишив их условности и вывело бы юмор пьесы из заколдованного водевильного круга. (Очень смешно намеченный Чарли — племянник миллионера — предстает перед нами в конце пьесы патологическим идиотом — и важным для развития интриги сценам Чарли с репортером [с] иДжесси — не веришь<,> потому что поверить им невозможно).

На голову выше своих окружающих, ослепительно умный мистер Эванс проиграл игру; он выходит из нее — пустив себе пулю в лоб. Правдоподобна ли поспешность с какой Сити казнит одного из талантливейших своих командоров? Не слишком ли много благородного игрока в Председателе Правления компании «Эванс Лимитед» и из того ли он сделан теста, из которого делаются жертвы системы?

Всех этих вопросов могло бы и не быть…

Вкус и такт не слишком частые добродетели у наших драматургов. Эти качества есть у тт. Каринского и Волькенсона. Почему бы им не заговорить языком собственного жизненного опыта, [не отразить] не попытаться выразить то новое, сильное, небывалое, что должно быть в душе советского гражданина?..

Бабель.

P.S. Авторы интересуются сценой с рабочей массой {468} .

Текст написан Бабелем от руки зелеными чернилами, постскриптум синими, а подпись — карандашом.

Пьеса, которую Бабель рецензировал — в 3-х действиях и 9 картинах, тоже сохранилась {469} , хотя сцены так и не увидела.

Для Волькенсона Григория Михайловича («Т.» перед фамилией в рецензии означает «товарищ») обращение к литературе было, видимо, случайным. Известность ему принесло изобретение (совместно с Труниным Я. Т.) гидроизоляционного материала «грунтолит» (патент № 6054/455322 от 25 сентября 1952 г.).

А вот Каринский Владимир Александрович (1896 г. рождения) был литератором профессиональным, автором 7-ми, а затем 8-актной пьесы «Недорисованный портрет» {470} и кучи детских стихов {471} . И нигде славы и известности не снискал.