Демиен Милкинз - Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником

Итак, мы одновременно остановились и на пороге эпохи Возрождения, и на пороге открытия третьего критерия, по которому можно опознать настоящее произведение изобразительного искусства. Но прежде чем говорить о Возрождении, давайте для начала рассмотрим эпоху, которую Возрождение, собственно, возрождало, – эпоху Античности. И как обычно, мы начинаем наше исследование с того, какие социально-психологические механизмы предлагала эта цивилизация для разрешения проблемы смерти.

Нужно заметить, что греки – а именно они были создателями тех социальных механизмов, что позволяют нам сформулировать третий критерий оценки изобразительного искусства, – были в каком-то смысле даже более прагматичными, чем египтяне. Мало того: их мировоззрение было, если можно так выразиться, наиболее честным, что ли, наиболее научным, если хотите. Как люди своего времени, совсем уж не верить в посмертие они, конечно, не могли, но особенно сильно на него не рассчитывали. И поэтому они не создали ни райского блаженства для всех, ни какого-то обязательного для всех адского пекла. Вместо этого древние греки изобрели институт героев – категорию существ, стоявших на промежуточной социальной ступени между богами и людьми, – и сделали вечные наслаждения Элизиума и жестокие истязания Тартара в основном именно их привилегией.

Герой (обычно это полубог) – плод любви или интрижки кого-то из обитателей Олимпа и смертной женщины. Но это не обязательный закон: в Древней Греции героем можно было стать как по рождению, так и задним числом, в связи с выдающимися заслугами перед отечеством. С одной стороны, это был как бы всё тот же культ предков, потому что герои, будучи созданиями смертными, в конце концов умирали и попадали в некое подобие рая, откуда могли общаться с оставшимися по эту сторону смерти и даже как-то влиять на их жизнь. Между тем подавляющее число обычных людей, придя в загробный мир, должны были испить из реки забвения, в результате чего теряли память о себе и в таком сомнамбулическом состоянии были вынуждены вечно слоняться по бескрайнему унылому и безжизненному полю.

С другой стороны, заслуги, за которые герои были так щедро одарены богами, никак не укладывались в какой-то единый, понятный канон. В другие времена и у других народов столь щедрое вознаграждение обычно полагалось за прижизненное обладание какими-то совершенно конкретными атрибутами праведности. Древнегреческий же герой мог быть как основателем какого-нибудь поселения, подобно Мекену или Милету, так и кем-то вроде Геракла – богатырем, совершавшим при жизни классические подвиги, похваляясь физической силой или воинской славой. Но между тем герой мог быть и просто родственником одного из многочисленных богов, как та же Елена, виновница Троянской войны, которая, кроме побега от законного мужа с молодым любовником, ничем особенно выдающимся не отличилась. Или героем мог стать великий целитель, невероятное врачебное искусство которого было приписано его родству с одной из нимф.

Так что же давала древним грекам эта странная, казалось бы совершенно бессистемная традиция почитания героев и каким образом она повлияла на появление тех бессмертных произведений искусства, совершенство которых человечеству так до сих пор и не удалось повторить?

Может быть, дело заключалось в том, что обладавшие научным складом ума греки так и не смогли выявить какие-либо закономерности, на основании которых можно было бы вывести четкий закон, объясняющий принцип распределения благ в этом мире.

Помимо того что они видели всю ту жестокость, с которой они сами причиняли друг другу немыслимые страдания, они также видели и ту вопиющую несправедливость, с которой высшие сущности наделяют людей теми или иными свойствами, возможностями и благами. Они видели уважаемых отцов семейств, у которых вдруг умирали любимые дети, они видели мерзавцев, преступной подлостью добившихся благоденствия, они видели землетрясения, стиравшие с лица земли ни в чем не повинные поселения, они видели разграбляемые полчищами чужеземцев города, до этого соблюдавшие все предписанные предками акты богопочитания. И всё это должно было говорить о том, что боги хоть, несомненно, и существуют в этом мире, но договориться с ними о каком-то регламентированном сожительстве и взаимопомощи никакой возможности не представляется.

Во-первых, люди вообще не дети олимпийских богов. Боги создали нас от скуки и планировали использовать исключительно в качестве своих игрушек. Если уж кого-то и следует считать нашим приемным отцом, скорее это мятежный титан Прометей (кузен Зевса), хитростью и обманом наделивший нас свойствами, настоящими творцами не запланированными. За что он, собственно, и поплатился ежедневным выклевыванием печени.

Во-вторых, их (богов) слишком много, и договориться со всеми сразу невозможно хотя бы потому, что у них разные, порой диаметрально противоположные, интересы. Ну и наконец, в-третьих, совсем не похоже, что боги вообще нуждаются в заключении с людьми каких-либо договоров. Ведь не будете же вы всерьез задумываться о том, чтобы заключить трудовой договор со своими собственными рабами или тем более со своими домашними питомцами.

Вот греки и решили, что боги – это, конечно, важно, и почитать их, безусловно, необходимо, ведь они, если что, могут и высечь, но параллельно нужно учредить какую-то более стабильную и договороспособную структуру, состоящую из существ, объединяющих в себе обе природы: божественную и человеческую. И сетью таких посредников стала система героев, принесшая значительные плоды и в интересующей нас сфере – изобразительном искусстве.

Не будем долго тянуть и назовем третий критерий, которым можно измерять подлинность изобразительного искусства:

произведением изобразительного искусства можно считать изображение, призванное выполнять образовательно-воспитательные функции.

Дело в том, что Древняя Греция – это первое подлинно демократическое государство в человеческой истории, и одной из отличительных черт такого государственного устройства является личная свобода и личное достоинство составляющих его граждан. А если ваше общество должно состоять из свободных, равноправных, обладающих чувством собственного достоинства и высоким интеллектом людей, то важнейшей системой вашего народоустройства, безусловно, должно стать народное образование. И все мы знаем, насколько древние греки в этом преуспели. Их система образования была столь совершенной, что ее позаимствовали практически все позднейшие цивилизации. Естественно, будучи опытными педагогами, да и вообще очень внимательными и тонкими людьми, эллины не могли не подметить одну отвратительную человеческую особенность – юношеский бунт.