Демиен Милкинз - Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником

Антонио да Корреджо. Леда и лебедь. Ок. 1531—1532

Следующее живописное полотно в этом зале пересказывает другой излюбленный возрожденческий сюжет. На этот раз Юпитеру (он же Зевс) приглянулась дочь этолийского царя Фестия, прекрасная Леда. Подождав, пока ничего не подозревающая девушка обнажится для купания, хитроумный Зевс коварно обратился лебедем, подплыл к ней и, пока эта наивная дурочка восхищалась неземной белизной его прекрасных перьев и божественной мощью невероятно упругой и длинной шеи (намеки от дядюшки Фрейда), беспардонно излил в нее свое божественное семя. После чего несчастной горемыке пришлось не просто родить от него детей, а натурально снести несколько лебединых яиц.

Антонио да Корреджо. Похищение Ганимеда. Ок. 1531—1532

Дальше – больше. Верховный бог был натурой разносторонней и поэтому не считал нужным ограничиваться одними невинными девами. А Ганимед был самым прекрасным юношей на всей земле. И вполне естественно, что Юпитер никак не мог пройти мимо, не сорвав сей прекрасный бутон. Для чего он послал орла, а по некоторым данным, сам обратился в крылатого хищника, и эта пернатая бестия утащила несчастного парнишку в олимпийский чертог, чтобы тот разносил на пиру богов всяческие яства и напитки, давал им любоваться своей красотой, а также для разных прочих увеселений.

Антонио да Корреджо. Даная. 1531

И наконец, последним произведением в этом коротком списке была «Даная», которой Юпитер овладел под видом золотого дождя.

Ну как вам такой портрет души герцога Мантуи? Не кажется ли вам всё это какой-то сплошной порнографией? Тем более что и зал-то этот был обустроен специально для нежных встреч герцога со своей фавориткой, Изабеллой Боскетти. Той самой любовницей, чьего сына Федерико с таким трудом сделал своим официальным наследником.

Естественно, без порнографии в этих всемирно признанных шедеврах изобразительного искусства не обошлось. Чего стоит хотя бы «Леда». Ведь художнику, в принципе, могло бы хватить одного намека на поучительную историю, рассказанную в этом мифе. Он мог бы, как Леонардо в своем шедевре, написанном на тот же сюжет, изобразить Леду застенчиво стоящей рядом со слегка приобнимающим ее лебедем неподалеку от их только что вылупившихся детей. Ну, в крайнем случае, коль уж речь всё равно идет об украшении зала свиданий, можно было бы, как Микеланджело, изобразить эту мифическую парочку непосредственно в процессе соития. Так нет – почему-то Антонио да Корреджо этого мало. В своей картине он пишет Леду трижды. И в момент невинного заигрывания с только что подплывшим «лебедем», и в момент чувственного соития, и, самое главное, в момент трогательного прощания, когда уже оплодотворенная дева трогательным, полным благодарности взглядом провожает отлетающего божественного любовника.

Так неужели все эти великолепные произведения искусства были созданы только для того, чтобы резонировать с зовом плоти молодого герцога Мантуи? Конечно же, всё совсем не столь примитивно. Не так прост был наш великолепный Федерико: он слыл образованным и тонким человеком вполне заслуженно. Но для того, чтобы до конца разобраться, в чем тут, собственно, соль, нам придется применить к этим полотнам наши собственные критерии оценки произведений настоящего искусства.

Ну что же, как мы помним, первый критерий гласит, что произведение искусства должно являть образы незримого божественного мира, и формально этот принцип тут соблюден: на всех четырех полотнах действительно присутствует божество. Вот только одна загвоздка: бог тут, конечно, есть, вот только он ненастоящий. Не нужно забывать, что, несмотря на всё свое гедонистическое поведение, люди эпохи Возрождения продолжали оставаться правоверными христианами, а соответственно, верить в существование олимпийских богов никак не могли.

Так что же, не подходят, значит, эти общепризнанные шедевры под первый критерий?

Как ни странно, все-таки подходят. Потому что, как мы уже упоминали, одна из главных заслуг Ренессанса заключалась в переносе образа Бога из собственно Его изображения внутрь изображенного на картине человека. И с той поры отблески и свойства Божества нам следует искать не только в ликах приобщенных к бессмертию святых, но и в лицах донаторов произведений искусства. Мало того: поскольку человек сотворен по образу и подобию своего Создателя, в поступках людей следует видеть Его волю.

И тогда получается, что, хотя мы видим на картине как бы ненастоящее божество, мы всё же видим отблеск настоящего Бога в образе человека, этого ненастоящего бога изображающего. Ну а кого, как вы думаете, символизирует этот ненастоящий настоящий бог? Ну, естественно, заказчика – герцога Федерико II Гонзага. Что называется, почувствуйте разницу. Если до эпохи Возрождения на подобном полотне мы рассчитывали бы увидеть герцога, играющего роль какого-нибудь христианского святого, то теперь мы видим античного бога, играющего роль христианского герцога.

Следующие два критерия гласят, что произведение искусства должно отражать социальную структуру общества и стереотипы правильного поведения человека внутри этого самого общества. И вот теперь нам становится понятна как распущенность Юпитера, так и тройственность Леды. На самом-то деле все эти картины совсем не о том, о чем мы с вами по своей испорченности подумали. Ведь что делает в этих сюжетах Юпитер (читай: герцог, король, император)? Правильно: всё, что пожелает! Кто ему указ? Правильно: никто! Это жестоко? Да, жестоко! Это может показаться аморальным? Да, это выглядит аморально! Ну и чем в результате всё заканчивается для этих несчастных изнасилованных бедолаг? В Африке к бедной Ио вернулось ее человеческое обличие, в честь нее назвали Ионическое море и Босфор (Коровий брод), а ее зачатый священным облаком сын основал город Мемфис и стал царем Египта. Что касается Леды, из отложенных ею яиц вылупились несколько чудесных карапузов, одним из которых оказалась Елена Прекрасная, за что сама Леда, как мать полубогов, была перенесена на Острова блаженных, то есть была удостоена райского посмертия. Ганимед тоже получил бессмертие, а Даная в результате сначала стала матерью великого героя Персея, а затем, немного поскитавшись, все-таки обрела свою половинку в лице одного из мелких богов, вместе с которым основала поныне существующий город Ардею.