Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

После съезда вожаки контрреволюции посчитали возможным ускорить развитие событий и перенесли сроки захвата власти на весну 1982 г.

Разговоры, ставшие позже модными среди польских и зарубежных почитателей «Солидарности», о «грехопадении» Валенсы и всей фракции «умеренных» только под сильным нажимом «радикалов» не соответствуют истине. «Умеренным» не навязали варианта насильственной конфронтации. Они сами подошли к нему в конце октября — начале ноября. Это не было и победой «радикалов», ибо основные рычаги контроля в «профобъединении» по-прежнему прочно оставались в руках группы Куроня — Модзелевекого — Михника.

Симптоматично, что, когда на заседании всепольской комиссии «Солидарности», собравшейся 3–6 ноября 1981 г., был поставлен вопрос об этом заявлении Юрчика, комиссия «не сочла возможным» осудить его, мотивировав это тем, что Юрчик-де высказал лишь своё «личное мнение». Рупор «Солидарности» в Щецине еженедельник «Едность» с готовностью подхватил заявление Юрчика как «весьма полезное предупреждение нашим правителям».

Существуют многочисленные высказывания и заявления руководителей «Солидарности», которые свидетельствуют, что такая договорённость намечалась. Например, лидер катовицкого регионального «профцентра» Розплоховский 30 октября заявил на металлургическом комбинате «Катовице», что тотальная конфронтация «Солидарности» с властями начнётся 15 ноября. Назывались и другие ноябрьские даты.

Случилось так, что в день оглашения этого коммюнике мне довелось встретиться с польскими товарищами, с которыми мы беседовали в Варшаве в начале августа 1980 г., в буйный канун бурных событий. Приехав в Москву на празднование годовщины Октябрьской революции, они были полны самых радужных надежд. После «тройственной» встречи, где «Солидарность» подтвердила полное признание принципов Конституции ПНР, обстановка, казалось, приобрела тенденцию к нормализации. Я тоже разделял эти надежды. Ни когда слишком прямолинейным иным представлялся путь отхода трудящихся от «Солидарности», недооценивалась глубина деформаций социалистического сознания значительной их части и не принималась во внимание такая важная для польской ситуации категория, как «молчаливое большинство». Это — во-первых. И, во-вторых, крайне авантюристические замашки новой американской администрации, недавно пришедшей к власти, ещё не проявились в полной мере. Трудно было себе представить, что американский империализм будет способен толкнуть своих «младших партнёров» на такой безрассудный и опасный своими международными последствиями шаг, как попытка вооружённого путча и развязывание гражданской войны в одной из ключевых стран Европы. Поэтому тем большее уважение вызывает та быстрота, с какой польские коммунисты смогли сориентироваться в той сложнейшей ситуации.

В середине ноября получил скандальную огласку подготовленный в штабах «Солидарности» список на 18 тыс. членов ПОРП, других союзнических партий, государственных и общественных деятелей ПНР, которых предполагалось репрессировать после захвата власти.

Какое-то время отношения между ними были заморожены. Обстановку в руководящей верхушке «Солидарности» с начала до середины ноября довольно точно охарактеризовал 11 ноября заместитель председателя «Солидарности», «умиренный» С. Вондоловский. «Мы находимся сейчас, — сказал он, — в плохом пункте на своём пути, где нет ни дружбы, ни борьбы».

Какова была в этой ситуации позиция верхушки католической церкви? Как писал в ноябре 1982 г., оценивая положение годичной давности, варшавский еженедельник «Аргументы», церковь пыталась играть в те дни роль «объективного) арбитра» между властями и «Солидарностью», хотя как указывает журнал, «свои надежды, стремления и расчёты она связывала с активной деятельностью профобъединения, которое представлялось католической церкви неплохим политическим союзником». Епископат, однако, не одобрял формировавшуюся тогда ориентацию лидеров «Солидарности» на открытую конфронтацию, «отдавая себе отчёт, что они её обязательно проиграют»,

Мы уже говорили о том, что контрреволюцией планировалось выступление против социалистического государства уже в ноябре. Но в силу многих причин конфронтация была перенесена на середину декабря.

Английская газета «Обсервер», подметив это новое качество, писала в середине ноября: «Крайне националистическое антикоммунистическое движение КНП превращается из горстки экстремистов в весомую политическую силу. Она быстро просачивается в профсоюз на уровне руководства местными организациями». «Обсервер» подчеркнула, что «стародавний крайний национализм КНП начинает распространяться среди части молодёжи, а старые символы польского милитаризма и диктатуры (времён Пилсудского. — В. Т. ) становятся всё более популярными».

Вожди «Солидарности» объявили их «новым соловом», скрыв, конечно, что этот метод дестабилизации — изобретение троцкистов, которые давно уже рекламируют «активные забастовки» в своих документах. Кстати, и сам термин тоже заимствован у троцкистов.

Открытие именно в эти дни широкой «плакатной войны» имело свои веские причины. Дело в том, что ПОРП, партнёрские партии, правительство выдвинули конкретную программу борьбы с экономическим кризисом. Она включала в себя меры жёсткой экономии и укрепления трудовой дисциплины. Трудящиеся с растущим пониманием реагировали на предложенную правительством программу.

Следует подчеркнуть, что приведённые данные прямо свидетельствуют лишь об общественных настроениях и только косвенно — о соотношении политических сил. Ведь далеко не все доверяющие правительству, как, впрочем, и руководству «Солидарности», готовы были активно выступить на той или иной стороне политического водораздела. Среди опрошенных выявился и довольно многочисленный «пассив», который не мог быть отнесён ни к одной из противоборствующих сторон.

Однако развитие ситуации в ноябре показало, что процесс изменений в расстановке сил в стране носит весьма сложный и неоднозначный характер. Вместе с массовым обходом рядовых членов «Солидарности» от её лидеров в «молчаливое большинство» сравнительно небольшие, но активные группы населения, особенно молодёжи, резко качнулись на крайне правый фланг — в сторону «Конфедерации независимой Польши».

Эту сложную политическую и идеологическую проблему в полном масштабе пришлось решать уже после 13 декабря 1981 г., в трудных условиях восстановления дезорганизованной экономики и преодоления последствий деформаций социализма во многих сферах жизни. Возвращение значительных масс трудящихся на позиции социализма, восстановление социалистических ценностных ориентации — процесс медленный и чрезвычайно сложный. В этом одна из серьёзных причин нелёгкого выхода страны на орбиту восходящего социалистического развития.