Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Алешин оторопел от неожиданности: перебежчик в расположении батальона? Как? Почему? Кто прошляпил? Рассмотрев стоявших за спиной Кернеса бойцов, успокоился: не прохлопали, значит. У перебежчика обнаружили компас, электрический фонарь, записную книжку с какими-то значками, цифрами, адресами. Откуда это у военнопленного, бежавшего из лагеря? Почему бойцам он назвался младшим лейтенантом Волковым? Очень хотелось Алешину получить ответы на эти вопросы, да не успел — появился вездесущий сотрудник особого отдела, и перебежчика увели.

Особисту Иосиф Яковлевич Кернес давал показания неохотно. Стремился подчеркнуть многозначительность и исключительную важность информации, которой располагает. Мол, вправе раскрыть еетолько высшемуруководству советской разведки. Ограничился лишь общими сведениями о себе. До плена — комиссар 914-го полка 244-й стрелковой дивизии. Воевал на Юго-Западном фронте. В боях на харьковском направлении в июне 1942 года попал в окружение, потом в плен. С группой начсостава был направлен в офицерский лагерь в г. Хамельбурге. Использовался как переводчик. После еще одного лагеря в Варшаве, где формировалась Русская национал-социалистическая армия, в составе рабочей команды направлен на восточный фронт. Работал на железной и шоссейной дороге. Вот и удалось бежать. Почему сначала назвался Волковым? Так ведь рассчитывал, что фамилия эта вызовет больше доверия, да и звание младший лейтенант вроде бы меньше спроса требует.

Кернесом заинтересовались свервху, затребовали в особый отдел армии. Перед водворением в камеру представили на медицинское освидетельствование врачу. От того не укрылось странное беспокойство необычного пациента за сохранность своего обмундирования, будто там запрятано что-то очень ценное. Но когда через полчаса все вернули, Кернес успокоился.

Новый год он и заместитель начальника особого отдела 54-й армии капитан Добротин встречали вместе, на допросе. Один задавал вопросы, другой отвечал, тщательно отбирая слова и конструируя фразы таким образом, что все сказанное представлялось двусмысленным. Говорил Кернес много, пересказывал ужасы, через которые ему и другим пленным пришлось пройти. Ощущая бесполезность диалога, капитан, неохотно отрывая от протокола тяжелые от недосыпания и усталости глаза, задавал новые дежурные вопросы, снова утыкался в корявую вязь чужих строчек, делая какие-то пометки. Наконец, ему надоело писать пустую болтовню и он резко прервал монотонную речь подследственного:

— Не верю. Я не верю вам, Кернес. Откуда у вас вот это?

В руке капитана оказались два свернутых в трубочку тонких листа бумаги. Кернес мгновенно изменился в лице:

— Это… Это…

— Это письма маршалу Тимошенко и генералу армии Василевскому.

«Александр Михайлович!

Доволен, что моя первая оказия дошла до вас. Меня интересует ваша точка зрения по второму пункту моих предложений, так как вы ничего не говорите в своем ответе второго гонца. Крайне интересно с артелями Мерец-кого, Меркулова и Первухина. Странные люди. Не время говорить о правах, когда надо говорить только об обязанностях. Не правда ли? Парольные связи с моими ближними к вам филиалами даст Кернес, а о ходе нашей работы вас проинформирует мой связник. Третью оказию шлите с новым парольным опознаванием (3-я верт. и 6-я гориз. строки нашего У.К). Вы спрашиваете, ориентироваться ли на роль Бориса Михайловича? Не советую. Устарел и потерял популярность. Слава России! Глава РСНП — генерал-майор (комбриг) И. Бессонов».

Второе письмо было на немецком языке:

«Берлин, 16 дек. 1942.

Господину маршалу Тимошенко.

Переданные господином Кернесом предложения вашей оппозиционной группы относительно сепаратного мира с Германией были с интересом приняты к сведению. Однако отсутствуют достаточные полномочия для господина Кернеса, а также данные о силах этой оппозиции. Связь господ Шапошникова, Кузнецова, Рокосовского, Потемкина, Мельникова и Мехлиса с направлением, представляемым господином Василевским, была бы желательна. Господин Кернес об этом устно доложит. Для продолжения переговоров ожидается командирование вашего уполномоченного представителя с конкретными предложениями. Крегер, генерал».

Допрос все же пришлось прервать, потому что Кернес объявил о своей готовности сделать письменное заявление на имя члена Военного совета. Суть заявления сводилась к признанию того, что линию фронта он перешел при содействии германского командования — для установления контакта с Советским правительством и последующего обсуждения условий сепаратного мира с Германией.

Похоже, первоначальной своей цели Кернес добился, о нем доложили наверх. И через несколько дней необычного перебежчика отправили в Москву. Его делом занялось Главное управление контрразведки «Смерш». И тут выяснилось, что фамилия эта органам НКВД уже известна. Как гласил один из поднятых на свет документов, 7 мая 1936 года британская подданная, направлявшаяся из Лондона в Маньчжурию, Маррей Лорейн, под большим секретом рассказала в московской гостинице «Савой» о том, что она прекрасно проводила время с пограничником Иосифом Кернесом. В Шанхае Лорейн и ее брат близко познакомились с этим приятным во всех отношениях молодым человеком. При этом молодая особа весьма сожалела, что его вскоре направили на учебу в Ленинград, в Военную академию им. Н.Г. Толмачева(будущая Военно-политическая академия им. В.И. Ленина в Москве), по окончании которой он получит звание капитана.

Маррей очень сокрушалась, что ей не удастся встретиться с ним еще раз, хотела даже послать в Ленинград телеграмму, но передумала: лучше подождать год, чем «портить дело», навредить любимому человеку. Иностранка попросила собеседника при случае побывать в Ленинграде и передать Иосифу, что «Маррей обязательно с ним увидится», скорее всего в июле, когда снова будет в Москве. Не исключено, что опять приедет в Читу.

Из материалов дела, к сожалению, не удалось выяснить ни фамилии собеседника Лорейн, ни то, как развивались события дальше, довелось ей встретиться с Кернесом, нет ли. Есть описание внешности так понравившегося ей ухажера: «Кернес, в возрасте 20–21 г., брюнет, волнистые волосы, худощавое длинное лицо — тип еврея». Да еще имелась справка об отсутствии в Главном управлении государственной безопасности СССР компрометирующих сведений на Маррей Лорейн. Последним обстоятельством, очевидно, можно объяснить потерю интереса контрразведки к дальнейшей разработке операции и свертывание дела.

Давайте немного отвлечемся и позармыслим. Это необходимо сделать, ибо в дальнейшем нас ожидают новые вопросы, совершенно неожиданные повороты, настолько закрученной оказалась судьба Кернеса.