Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Оценка немецкой армии. Очень высокая, особенно авиации и танков. Действия пикировщиков главным образом моральное, попадание ничтожное. Легкие танки без значения. Массовое наступление бронетанков на Веселое спасло, по мнению К., город Харьков. Удивительная беззаботность немецких солдат (танки стоят без охраны, экипаж — без оружия и в трусах). Итальянцев и румын оценивает очень низко.

Диверсии. Много неразрывающихся немецких бомб французской и чешской продукции с вложенными записками: «Помогаем фронту как можем». Добытые в Лозовой рыбные консервы норвежского происхождения, розданные русским солдатам, вызвали многочисленные заболевания и смертные случаи. Исследованием обнаружено присутствие металлических опилок. Опасностъ коммунизма для немецких рабочих и крестьян благодаря солдатам, познавшим теперь советскую действительность, не так уж велика. Гораздо большая опасность угрожает рейху с запада. По мнению допрашиваемого, скорое заключение мира должно было бы высвободить немецкие силы для решающего удара на западе. Германии вообще угрожает опасность, что с уничтожением России она исчерпает свою собственную силу.

Просьбы допрашиваемого:

1. Возможно скорое направление в надлежащие немецкие политические и военные учреждения.

2. Обхождение, соответствующее офицеру».

Позиция пленного, судя по дальнейшему развитию событий, пришлась по вкусу представителям дипломатического ведомства, Кернес удостоился получасовой беседы с генералом фон Боком в штабе фронта в Полтаве. Говорили на русском языке. Генерал интересовался внутренним положением Советского Союза, состоянием экономических и людских ресурсов, причинами поражений маршала Тимошенко. Кернес охотно отвечал, подчеркивая мысль о зреющем недовольстве народа политикой сталинского режима. Фон Бок лишь изредка перебивал собеседника, видно, его устраивал ход и содержание разговора.

Кернесу эта встреча пошла явно на пользу, ибо именно тогда, окончательно осмелев, он решил действовать дальше и представиться ни много ни мало… парламентером той самой оппозиции, о которой столько уже успел наговорить. После недолгого размышления он сочинил письмо министру иностранных дел Германии Риббентропу, в котором утверждал, что прибыл в тыл германских войск добровольно, как представитель существующей в СССР оппозиции. Задача — «ознакомить правительство рейха с целями и программой оппозиции, возможностями прихода ее к власти, заключения сепаратного договора между Россией и Германией».

С нетерпением ждал ответа. А его все не было и не было. Тогда он вторично пишет Риббентропу, а затем и самому Гитлеру. Это очень интересные документы. Фрагмент последнего приведен в самом начале, но не менее заслуживают внимания, на наш взгляд, и другие. К сожалению, полностью воспроизводить эти обращения невозможно из-за большого их объема, а потому представляется целесообразным ограничиться самыми интересными местами:

«Свыше двух месяцев прошло с того дня, когда я перешел линию фронта по заданию организации, ставящей себе целью ниспровержение ныне господствующей в России сталинской клики и утверждение сепаратного мира с Германией. Руководители оппозиции согласны выслушать и разобрать любые условия, на которых может быть прекращена эта губительная война, затеянная сталинской кликой и принесшая с собой невиданные человеческие жертвы и разрушения производительных сил страны… По требованию германского военного руководства я изложил в письменной форме основные идеи оппозиции и пункты сепаратного мира между Германией и Советским Союзом, являющегося главной целью оппозиции. Мною разработаны также средства и пути связи между руководством оппозиции и Верховным командованием немецкой армии… Названные выше письменные документы, то есть протоколы допросов, программа оппозиции, проект договора о сепаратном мире, а также предложение средств и путей поддержания связи между руководством оппозиции и Верховным командованием германской армии были направлены, как мне сообщили, в Ставку и в Министерство иностранных дел… Взвесьте, господин рейхсканцлер, со всей присущей вам гениальной прозорливостью наши предложения, и не лучше ли сейчас уйти из безграничных просторов России? Нынешнее сталинское правительство никогда не пойдет на подобный мир с Германией, ибо это правительство, превратившее страну в вооруженный лагерь, провозгласившее своим девизом борьбу с гитлеровской Германией, готовящее страну десятки лет для подавления и преобразования Германии на коммунистический лад… Близится время, когда программа оппозиции должна будет встретить и встретит сочувствие и поддержку широких масс трудящихся и особенно армии. Армия теряет ежедневно десятки тысяч людей и все больше убеждается в авантюризме тех банкротов, которые стоят у власти и продолжают ее теперь в угоду англо-американской плутократии… Мы сумеем в короткий срок, опираясь на армию, в которой особанно много наших сторонников, ниспровергнуть правительство Сталина и сформировать новое авторитетное, подлинно русское правительство… Германский народ и его армия за долгие месяцы войны сумели оценить стойкость и мужество противника. Подводя итоги битвы, в которой столкнулись силы двух народов, можно сказать словами Наполеона после Бородинской битвы, что «в этой битве немцы показали себя достойными быть победителями, а русские непобедимыми». Ваше заключение мира с Россией не только не вызовет недовольства в сердцах немецкой нации, но миллионы людей заставят благословлять ваше имя, германский народ и его армию… В добавление к ранее напечатанной обстановке пребывания я должен сообщить вам, г-н рейхсканцлер, о новом неслыханном унижении, которому я по приказанию, видимо, лагерного начальства, должен был подвергнуться. Речь идет о ничем не объяснимом требовании пройти медицинский осмотр на предмет выявления моего происхождения. Я прошу, г-н канцлер, до тех пор, пока не решится судьба моей миссии, не подвергать меня этому крайнему нарушению достоинства человеческой личности, тем более, не совместимому с целью моего нахождения в Германии.»

В последних фразах просматривается ощутимо беспокойство Кернеса за свою жизнь, понимание того, что «высокая миссия» вряд ли спасет его, если немцы узнают, кто он по национальности. Но гитлеровцы, оказывается, умели закрывать глаза на щекотливые детали, когда это отвечало их интересам.

То, что его послания пошли вверх по служебным инстанциям, Кернес понял раньше — еще когда его вдруг переправили в Винницу, в зондерлагерь при разведуправлении вермахта. Размещался он рядом с парашютной вышкой, неподалеку от Дома Красной Армии. Здесь Кернес встретился и довольно близко познакомился с генерал-майором Новиковым, комбригом Дворкиным, полковником Романовым, летчиком-разведчиком Си-маком, каким-то родственником А.С. Бубнова — политруком, бывшим корреспондентом «Известий», участником перелета Москва-Пекин.