Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Получается, упреждающим ударом генералы выиграли у Ежова стратегическое сражение, что в итоге сначала стоило ему должности, а потом и жизни. Но уже в 1941 году в тюремных застенках оказались Савченко и Мерецков, а позже и Кулик. Система продолжала исправно функционировать и под новым началом, в новых условиях. Органы не были готовы забывать проигранные схватки и прощать вчерашних победителей. Ни влево, ни вправо, ни назад — только прямо, как хорошо выдрессированная собака. Редко кому удавалось уйти от преследования, вырваться из мертвой хватки.

16 июля И.В.Сталин подписал постановление Государственного Комитета Обороны об аресте и предании суду военного трибунала командующего и части высшего руководящего состава Западного фронта «за позорящую звание командира трусость, бездействие власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу противнику без боя и самовольное оставление позиций». Собственно, большинство из них были упрятаны за решетку за две недели до официального решения Верховного Главнокомандующего.

Несколько дней Павлова не трогали. Он все признавал, ни от чего не отказывался. И вдруг 20 июля ситуация неожиданно изменилась. С утра поступила команда немедленно закончить следствие и на следующий день передать его в Военную коллегию Верховного суда СССР. Что предшествовало столь резкой перемене неспешного течения следствия и его свертыванию?

По одной из версий, Сталин внимательно следил за ходом расследования генеральского дела, и ему было известно содержание показаний обвиняемых, на основе которых был составлен проект приговора Военной коллегии. Ее председатель Василий Ульрих был вызван в Кремль и передал Сталину через секретаря Поскребышева проект обвинительного приговора. Возвращая приговор, Сталин сказал своему личному секретарю: «Приговор я одобряю, но скажи Ульриху, пускай он выбросит весь этот хлам о заговоре. Никаких апелляций. Потом сообщите обо всем фронтам. Пусть знают, что пораженцев карать будем беспощадно».

После этого Павлова вызвали на заключительный допрос, чтобы огласить обвиняющие его показания, полученные в 1937–1938 годах от бывшего командующего округом Белова, от Урицкого, Армана и Берзина. Дмитрий Григорьевич отклонил все обвинения в предательстве и участии в заговорах, чем привел следователей сначала в недоумение, а потом в замешательство. Оказалось, обвиняемый к суду не подготовлен. Они ведь не были посвящены в детали, отмеченные Сталиным, а потому продолжали гнуть свою линию. Пришлось изрядно повозиться, чтобы снова сломить Павлова. На это ушли весь день и целая ночь. В 9 часов 15 минут утра 21 июля следователи наконец добились от обвиняемого подписи в протоколе допроса, который составил 12 машинописных страниц.

За стеной уже сочинялось обвинительное заключение, авторы которого вносили в него все подряд. В его основе — безоговорочное признание вины. Перекочевало оно сюда из заключительного протокола допроса. А может, и наоборот — сначала составили обвинительное заключение, а потом подгоняли под него протокол.

В смежных кабинетах допрашивали и сразу же подшивали материалы на сослуживцев Павлова по Западному фронту, ставших теперь уже соучастниками общего преступления: генералов В.Е. Климовских, А.А. Григорьева, А.А. Коробкова. По замыслу режиссеров, эти трое вместе с Павловым должны предстать в едином обличительном судебном процессе как главные виновники тяжелых военных неудач в июне 1941 года.

К середине дня на стол заместителя наркома внутренних дел В.С.Абакумова легло обвинительное заключение:

«Управлением особых отделов НКВД СССР на основании поступивших материалов были арестованы командующий Западным фронтом Павлов, начальник штаба Западного фронта Климовских, начальник связи того же фронта Григорьев и командующий 4-й армией того же фронта Коробков. Произведенным расследованием установлено, что в результате предательства интересов Родины, развала управления войсками и сдачи оружия противнику без боя была создана возможность прорыва фронта противником. Арестованный Павлов, являясь участником антисоветского военного заговора еще в 1936 году и находясь в Испании, предал интересы республики. Командуя Западным Особым военным округом, бездействовал. Павлов признал себя виновным в том, что в заговорщических целях не готовил к военным действиям вверенный ему командный состав, ослаблял мобилизационную готовность войск округа и из жажды мести за разгром заговора открыл фронт врагу. Как участник заговора, Павлов уличается показаниями Урицкого, Берзина, Белова, Рожина и Мерецкова… Обвиняется в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-1 «б» и 58-II УК РСФСР».

После утверждения этого документа в Главной военной прокуратуре дело привезли в Военную коллегию Верховного Суда СССР. Председательствующий В.В.Ульрих и члены распорядительного заседания диввоенюристы А.М. Орлов и Д.Я. Кандыбин решили:

«С обвинительным заключением согласиться и дело принять к своему производству. Назначить его к слушанию в закрытом судебном заседании без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей. Меру пресечения обвиняемым. оставить прежнюю — содержание под стражей».

Вряд ли стоит доказывать, что никто из подписавших и назначивших уголовное дело Павлова к судебному разбирательству не читал его материалы. В этом они не видели никакой необходимости, да и времени оставалось в обрез. Даже чисто физически невозможно за считанные часы прочитать и изучить четыре объемистых тома, не говоря уже о каком-то осмыслении их содержания. Все было предрешено заранее.

В последние годы о нарушениях законности, иначе говоря, об узаконенных преступлениях в системе НКВД-МГБ написано и рассказано немало. Но и на этом фоне уголовное дело об измене Родине на Западном фронте отличается правовым произволом, продемонстрированным высшими инстанциями.

Обвиненные в государственной измене генерал армии Д.Г. Павлов, генерал-майор В.Е. Климовских, генерал-майор А.А. Григорьев, генерал-майор А.А. Коробков (начальник артиллерии фронта генерал-майор артиллерии Н.А. Клич стал «изменником» несколькими днями позже, был предан суду и приговорен к расстрелу) сначала были арестованы, а соответствующие процессуальные документы, в т. ч. разрешение на арест, прокурорские санкции оформлены потом. Мы помним, что на постановлении о применении меры пресечения в виде ареста имеется и отметка наркома обороны маршала С.К. Тимошенко, давшего свое согласие на решение. Либо наркома просто поставили перед фактом, что командующий фронтом уже сидит за решеткой, а маршальская виза требуется лишь для соблюдения процессуальных формальностей. Или же Тимошенко был твердо уверен в том, что Павлов более других (в том числе маршалов и генералов, понаехавших в его штаб) виновен в катастрофе, постигшей войска Западного фронта, а потому дал согласие на арест. Стоит заметить, что по постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 1 декабря 1938 года арест военнослужащих высшего начальствующего состава, к которому относился генерал Павлов, допускался только с разрешения наркома обороны.