Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Начальнику

Разведуправления Генштаба Красной Армии

Токио, 2 мая 1941 года.

Я беседовал с германским послом Отт и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.

Оба, посол и атташе согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоотношениях Германии с СССР приближаются две критические даты.

Первая дата — время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент так, что Германии останется только собрать урожай.

Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.

Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика потому, что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии.

РАМЗАЙ

Начальнику

Разведуправления Генштаба Красной Армии

Токио, 19 мая 1941 года.

Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, так как они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени.

Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать. Они заявили, что Германия имеет против СССР 9 армейских корпусов, состоящих из 150 дивизий. Один армейский корпус корпус находится под командованием известного Райхенау.

Стратегическая схема нападения на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши.

РАМЗАЙ

Начальнику

Разведуправления Генштаба Красной Армии

Токио, 30мая 1941 года.

Берлин информировал Отт, что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 % уверен, что война начнется. Косвенные доказательства, которые я вижу к этому в настоящее время, таковы:

Технический департамент германских воздушных сил в моем городе получил указания вскоре возвратиться. Отт потребовал от ВАТ, чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР. Транспорт каучука через СССР сокращен до минимума.

Причины для германского выступления: существование мощной Красной Армии не дает возможности Германии расширить войну в Африке, потому что Германия должна держать крупную армию в Восточной Европе. Для того, чтобы ликвидировать опасность со стороны СССР, Красная Армия должна быть отогнана возможно скорее. Так заявил Отт.

РАМЗАЙ

Начальнику

Разведуправления Генштаба Красной Армии Токио, 20 июня 1941 года.

Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна. Германское военное превосходство дает возможность разгрома последней большой европейской армии, также хорошо, как это было сделано в самом начале… (искажение) потому, что стратегические оборонительнеы позиции СССР до сих пор еще более небоеспособны, чем это было в обороне Польши.

Инвест сказал мне, что японский генштаб уже обсуждает вопрос о позиции, которая будет занаята в случае войны.

Предложения о японо-американских переговорах и воп — росы внутренней борьбы между Мацуока с одной стороны и Хиранума с другой — застопорились потому, что все ожидают решения вопроса об отношениях СССР и Германии

РАМЗАЙ

А у нас горохом сыпались сверху беспорядочные, порой нелепые указания. За две недели до начала войны, по свидетельству полковника А.С. Кислицына — бывшего начальника штаба 22-го танкового полка, из штаба 4-й армии пришла секретная инструкция с распоряжением об изъятии боекомплектов из танков и сдаче их на хранение на склады. Войскам 10-й армии предписывалось занять и во что бы то ни стало оборонять полосу предполья в 4–5 километрах западнее переднего края обороны УРов. Но кто конкретно, когда и как занимает УРы — ни единого слова. Запросили штаб округа, приславший директиву. И там никто не смог вразумительно разъяснить, каким образом один-два уровских батальона будут держать оборону многочисленных сооружений, если даже для повседневной их охраны сил недостаточно.

Вслед за Сталиным целый хор голосов уверял всех и вся в непобедимости и несокрушимости Красной Армии, призывал не паниковать, не провоцировать Гитлера. В мае секретарь ЦК ВКП(б) А.С. Щербаков, говоря о текущих задачах пропаганды, утверждал, что армия готова «на чужой земле защищать свою землю». Всесоюзный староста М.И. Калинин в выступлении перед выпускниками Военно-политической академии имени В.И. Ленина заявил, что «и мысли не допускает, чтобы нас кто-либо мог побить».

На политических занятиях, планировавшихся на июнь-сентябрь 1941 года, рекомендовалось обсудить темы: «1. Красная Армия — самая наступательная армия в мире. На чужой земле защитить свою землю. 2. Красная Армия выступит прежде, чем враг посмеет вступить на нашу землю».

Монолитный гул воинствующих оптимистов заглушал робкий голос трезвого рассудка, все же нет-нет да и звучавший с трибун разной высоты. Таким гласом вопиющего в пустыне оказалось выступление генерал-лейтенанта П.С. Кленова, начальника штаба Прибалтийского Особого военного округа на совещании Главного военного совета. Кленов не побоялся отойти от модной наступательной стратегии и изложил свои взгляды на вероятный характер начального периода войны в случае, если бы противник постарался сорвать наши мобилизационные планы.

Кленова выслушали. Но не больше. Речь его вошла в стенографический отчет о заседании и на долгие годы улеглась в канцелярской папке на полку. Часто, возвращаясь к своим записям на том совещании, Павлов как бы примерял выкладки Кленова к театру военных действий. Выходило плохо, если вдруг сбудутся те предсказания. Он начинал писать, звонил в Москву о медлительности в реорганизации и перевооружении корпусов и дивизий, о том, что на вакантные ответственные должности прибывают недостаточно подготовленные командиры. В ответ, как мы уже знаем, сыпались одни лишь одергивания да предостережения. А когда произошло непоправимое, Павлов и его ближайшие подчиненные были отданы под суд первыми.

Ульрих: Подтверждаете ли вы свои показания, данные на предварительном следствии несколько часов тому назад, то есть 21 июля 1941 года?

Павлов: Этим показаниям я прошу не верить. Их я давал, будучи в нехорошем состоянии. Я прошу верить моим показаниям, данным на предварительном следствии 7 июля 1941 года.