Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Обвиняемый Григорьев, являясь начальником связи Западного фронта и располагая возможностями к налаживанию бесперебойной связи штаба фронта с действующими воинскими частями и соединениями, проявил паникерство, преступное бездействие в части организации работы связи фронта, в результате чего с первых дней ведения боевых действий было нарушено управление войсками и нормальное взаимодействие воинских соединений, а связь фактически была выведена из строя.

Обвиняемый Коробков, занимая должность командующего 4-й армией, проявил трусость, малодушие и преступное бездействие к возложенным на него обязанностям, в результате чего вверенные ему вооруженные силы понесли большие потери и были дезорганизованы.

Таким образом, обвиняемые Павлов, Климовских, Григорьев, Коробков вследствие своей трусости, бездействия и паникерства нанесли серьезный ущерб РККА, создали возможность прорыва фронта противником на одном из главных направлений и тем самым совершили преступления, предусмотренные статьями 193-17/6 и 193-20/6 Уголовного кодекса РСФСР.

Военная коллегия приговорила лишить воинских званий Павлова, Кшмовских, Григорьева, Коробкова и подвергнуть всех четверых высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего лично принадлежащего им имущества. Приговор окончательный и кассационному обжалованию не подлежат».

«Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 22 июля 1941 года над осужденным к высшей мере наказания — расстрелу Павловым Дмитрием Григорьевичем приведен в исполнение 22 июля 1941 года. Акт о приведении приговора в исполнение хранится в Особом, архиве. Старший оперуполномоченный 5-го отделения 1-го спецотдела НКВД СССР младший лейтенант госбезопасности Сашенков».

На следующий день вся огромная страна знал поименно тех, по чьей «вине» отступает наша непобедимая армия, разрушаются города и села, многими тысячами гибнут солдаты. Фамилии генералов Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова, Клича звучали из репродукторов, читались на первых полосах всех газет. Приговор суда символизировал проявление высшей справедливости. Ну а высшее руководство страны и прославленные маршалы остались в стороне. Они ни в чем не виноваты и делают все от них зависящее для скорейшей победы над врагом.

Остальному генералитету, каждому солдату и офицеру был преподан наглядный урок. Каждый должен знать, что ждет его за оставление позиций, отступление, сдачу в плен. Такие деяния будут считаться самыми тяжкими преступлениями, независимо от того, в какой обстановке это случилось.

Расстрела Дмитрия Григорьевича Павлова оказалось мало. 1 октября 1941 года военным трибуналом войск НКВД по Горьковской области осуждены по статье 58-1 «б» (измена Родине) Уголовного кодекса РСФСР к высылке в Красноярский край с лишением избирательных прав на пять лет каждый: «Отец — Павлов Григорий Васильевич, мать — Павлова Екатерина Степановна, жена — Павлова Александра Федоровна, теща — Кузнецова Клавдия Михайловна и сын Борис Дмитриевич 1924 года рождения». Осужденные за то, что являлись «родственниками и иждивенцами изменника Родины».

Заметим, военный трибунал не удосужился даже заглянуть в приговор генералу Павлову, где об измене Родине ничего не говорилось, а следовательно, даже по меркам того времени, его родственники осуждению не подлежали. Статьей 58-1 «б» Уголовного кодекса РСФСР предусматривалось наказание в виде лишения избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири только совершеннолетних членов семьи изменника Родины, совместно с ним проживавших или находившихся на его иждивении.

Все репрессированные родственники осужденных генералов были реабилитированы военным трибуналом Московского военного округа в 1954 году. А через два года Генеральным штабом по делу Павлова, Климовских, Григорьева, Клича, Коробкова было установлено:

«Имеющиеся документы и сообщения ряда генералов, служивших в Западном Особом военном округе, не отрицая ряда крупных недочетов в подготовке округа к войне, опровергают утверждения обвинительного заключения о том, что генералы Павлов, Климовских, Григорьев, Коробков, Клич виновны в проявлении трусости, бездействия, нераспорядительности, в сознательном развале управления войсками и сдаче оружия противнику без боя. 5 ноября 1956 года».

Военная коллегия Верховного Суда СССР 31 июля

1957 года постановила:

«Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 22 июля 1941 года в отношении перечисленных выше генералов отменить по вновь открывшимся обстоятельствам и дело на них производством прекратить за отсутствием состава преступления».

Это решение можно считать полной реабилитацией. Однако ощущение полного торжества справедливости почему-то не возникает. Как же оказалось, что за самое тяжелое за весь период войны наше поражение, стоившее жизни сотням тысяч советских солдат и офицеров, некому отвечать? Разве командование Западного Особого военного округа, располагая полной информацией о концентрации на государственной границе ударной группировки противника, не обязано было принимать меры к повышению боевой готовности войск, надежной охране линий связи, мостов, дорог, складов и других объектов стратегического значения? Почему оказались не готовы к боевым действиям располагавшиеся за сотни километров войска второго эшелона, которые даже после начала войны имели вполне достаточно времени для оборудования хотя бы элементарных оборонительных сооружений, создания сплошного рубежа обороны по всей линии фронта? Сегодня мы знаем, как на подступах к Москве местное население и ополченцы вместе с красноармейцами рыли в мерзлой земле окопы, противотанковые рвы, строили надолбы, которые стали для фашистов непроходимыми. Разве обо всем этом не должно было заблаговременно подумать либо спохватиться в первые часы и дни войны командование Западного Особого военного округа? Если это не преступная беспечность, не бездеятельность, не преступная халатность, тогда какие же деяния образуют состав преступления, предусмотренный ст. 193-17 «б» и 193-20 «б» Уголовного кодекса РСФСР? В этих статьях речь идет об ответственности за бездействие, халатное отношение к службе начальствующего состава РККА, имевшие последствием дезорганизацию вверенных сил при особо отягчающих обстоятельствах, а также сдачу неприятелю вверенных укреплений, артиллерии, военных складов и других средств ведения войны, совершенные не в целях способствованию неприятелю, а вопреки военным правилам.

Почему-то почти все исследователи в оправдание бездеятельности командования Западного Особого военного округа пишут о запрете сверху проявлять любую инициативу, дабы не провоцировать противника. Да, Москва действительно связывала командованию руки. А что бы случилось, проведи оно на свой страх и риск в скрытном порядке мероприятия оборонительного характера, хотя бы на дальних рубежах обороны? В самом худшем случае, сняли бы тех генералов со своих должностей, может, даже отдали бы под суд. И то, если бы успели дознаться до начала войны. Наверняка, они именно этого и боялись, а потому ничего и не предпринимали. А теперь попытайтесь соразмерить цену их опасений с тем, чем обернулась перестраховка для огромной страны и ее населения. Тогда перед вами неизбежно встанет совсем не риторический вопрос, так ли уж безвинны военачальники, посмертно прощенные на первой волне реабилитационной кампании. О соразмерности наказания речь не идет: человеческие жизни не вернуть никакой реабилитацией. А что касается вины бездеятельных военачальников — тех, кто обязан обеспечить боевую готовность и боеспособность войск, то говорить о ее отсутствии не совсем правильно.