Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Немцы события не форсировали. Тем не менее Донцов сразу обратил на себя внимание администрации. Возможно, тем, что аккуратно выполнял все поручения, не нарушал распорядок, вел себя уважительно по отношению к начальникам и преподавателям. Сыграло свою роль и знание немецкого языка, сразу сделавшего его посредником между пленными соотечественниками и постоянно навещавшими школу представителями абвера. Отвечал за санитарное состояние и порядок в бараках, распределение нарядов, прогулки курсантов.

Все это Афанасий исполнял как-то механически. Думал о другом: когда же наконец? И вот как-то начальник учебной части школы Брунст (выходец из России, в 1917 году юношей вместе с родителями эмигрировал в Чехословакию, с началом войны поступил на службу к немцам) вызвал его к себе на квартиру. Там уже сидел преподаватель Трухин, которого все знали как перешедшего на сторону немцев генерал-майора Красной Армии.

— У нас с генералом возникло желание познакомиться с вами поближе, — с улыбкой обратился Брунст к Донцову и наполнил показавшиеся Афанасию крошечными коньячные рюмки. — Прозит?!

Немного помолчали. Потом Брунст попросил:

— Расскажите нам о себе.

— Я сын зажиточного донского казака, войскового старшины. До революции у нас было хорошее хозяйство. В Гражданскую войну отца убили красные. Для Советской власти такие, как я, — больная мозоль.

— Тем не менее, вас не только не преследовали, но и дали возможность получить высшее образование.

— Сознавая, что в своей жизни смогу рассчитывать только на себя, в школе я был прилежным учеником. Потом вечерний рабфак, сельскохозяйственный институт. Поступив по ходатайству от нашего конного завода, где работал простым конюхом. На ветеринарном отделении был самый маленький конкурс. После окончания института получил направление в родную станицу. А тут война.

— Вы производите впечатление солидного и рассудительного человека. Скажите, как вы смотрите на будущее России, на возможность отторжения Украины и Белоруссии в самостоятельные государства в случае поражения Советского Союза в войне с Германией?

— Такое вряд ли возможно, — немного подумав, ответил Афанасий. — Эти республики не имеют приличного опыта самостоятельной государственности. Да и в силу исторически сложившейся близости народы Белоруссии и Украины не пойдут на разрыв с Россией.

— А что вы думаете о возможности восстановления существовавших прежде привилегий казачеству при установлении в России новой формы государственного управления?

— Заманчиво, но скорее всего и это уже нереально. За 25 лет Советской власти от казачества что осталось? Одно название, да и то произносят шепотом.

За час успели немало выпить, много сказать. Судя по репликам хозяина, беседа с Донцовым его вполне удовлетворила. Трухин слушал молча, в разговор не вмешивался. Наконец Брунст замолчал и перевел взгляд на Трухина. Тот спросил:

— Доводилось ли вам, Афанасий Алексеевич, слышать о Национально-трудовом союзе нового поколения? Кстати, программа его во многом сходна с вашими взглядами.

— Слышать-то слышал. Но о конкретных целях и задачах союза имею смутное представление.

Брунст достал из ящика письменного стола небольшую брошюру, положил ее перед Донцовым.

— Здесь изложено все подробно. Скажу больше: руководство с удовлетворением восприняло бы ваше вступление в Союз нового поколения.

Трухин добавил:

— Пусть вас не беспокоит наше сотрудничество с германскими властями. Оно обусловлено рядом причин и не вечно. Главное — покончить с большевизмом. Поражение Красной Армии вовсе не катастрофа для русского народа. Союз нового поколения при посредничестве Германии намерен установить в России демократическую форму правления без большевиков. А немцы из нашей страны все равно уйдут. Вынуждены будут уйти.

Брунст поддержал:

— Участие в деятельности Национально-трудового союза нового поколения избавит вас от угрызений совести. Борьба против власти ВКП(б) — борьба в интересах народа, нации. Член Союза нового поколения уже не изменник Родины, а представитель оппозиционной стороны.

Полозов-Донцов сказал собеседникам не всю правду. К тому времени он уже знал, что центр Национальнотрудового союза нового поколения находился в Берлине, объединял русских эмигрантов из Чехословакии, Франции, Болгарии, Германии. Целью союза провозглашалось создание русского национального государства. Союз активно сотрудничал с немецкими властями, большинство его членов поступило на службу в разведывательные и оккупационные органы Германии. Его представители вербовали в свои ряды советских военнопленных, жителей оккупированных территорий, выпускали и распространяли листовки, другую антисоветскую литературу. Многие члены НТСНП обучались в немецких абверко-мандах диверсионной, террористической деятельности, сбору разведывательной информации. Большинство его руководителей состояли на службе в немецком контрразведывательном центре «Зондерштаб Россия». Эмблемой Союза был трезубец св. Владимира на трехцветном русском флаге.

Спустя несколько дней после того визита к Трухину Донцов стал членом этой организации.

В апреле 1943 года инспекцию курсов проводил сам шеф Восточного министерства Розенберг со своим заместителем Кнюпфером. Министр обратил внимание на образцовый порядок на территории и в помещениях лагеря. И тут очень удачно Брунст представил Донцова высокому начальнику с весьма лестной характеристикой его деловых качеств. Розенберг выразил свое удовлетворение, и Донцова назначили помощником преподавателя с освобождением из лагеря военнопленных. А через некоторое время его перевели в учебный лагерь более высокой категории — Вустрау.

Перед отъездом Брунст познакомил Донцова с 28-лет-ним доктором философии Реддихом. Он эмигрировал из СССР в 1932 году и был начальником учебной части лагеря Вустрау, одновременно одним из руководителей Национально-трудового союза нового поколения, имел обширные связи среди сотрудников абвера. По рекомендации Брунста Редлих сделал Донцова своим помощником.

К слову сказать, оба заведения располагались в окрестностях Берлина, и Афанасий продолжал общаться и со своим, теперь уже бывшим шефом. Донцова поселили в отдельной секции использованного под общежитие небольшого особняка, стоявшего на открытой неохраняемой территории. Он получил право свободного передвижения, в том числе на поездки в Берлин. Жалованье — 20 марок в месяц. Своих обязанностей по линии НТСНП не забывал. По рекомендации Афанасия в Союз приняли еще несколько человек.