Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

АЕФ — это американо-европейский фронт, как в 1941-м именовали второй фронт. Америка еще хранила нейтралитет, и СССР проявлял крайнюю щепетильность, чтобы его не обвинили в давлении на ФДР. Конфликт по поводу допустимой степени радикализма комментариев (призывать ли США помочь СССР оружием или только гуманитарными поставками) расколол и группу, работавшую над фильмом. Все вопросы снял Перл-Харбор. С 11 февраля 1942-го «Наш русский фронт», который по двадцать часов в сутки крутили на нью-йоркской Таймс-сквер, в Rialto, прозванном «Домом хитов», бил рекорды посещаемости.

К «Разгрому немецко-фашистских войск под Москвой» (1942, в американском прокате — «Москва наносит ответный удар») комментарий сочинили Эллиот и Мальц, а зачитал его Эдвард Робинсон: в январе 1943-го Илья Копалин и Леонид Варламов получили первый советский «Оскар» за лучший документальный фильм.

«День войны» (реж. Михаил Слуцкий, 1942) шел в 1 718 городах. «Сталинград» Варламова, переименованный в «Город, который остановил Гитлера, — героический Сталинград», вышел в мае 1943-го в 1 450 залах Paramount и сотнях независимых залов, полностью перемонтированный, с комментариями Уэксли. И он, и Брайан Донливи, читавший текст, работали бесплатно — как правило, по ночам и в выходные.

Фактически это было уже другое кино.

Написать комментарий к смонтированному ею фильму «Русские в войне» Ван Донген пригласила 33-летнего поэта-коммуниста Рольфа, чьи стихи причудливо сочетали политическую плакатность и лирическую нервность. Ветеран и автор первой истории (1939) батальона Линкольна заведовал латиноамериканским отделом нью-йоркского бюро ТАСС и страдал от того, что условием работы на СССР было прекращение партийной активности. О самом факте работы в ТАСС говорить также воспрещалось.

Закончив работу, Рольф сделал благородный и мрачный жест: попросил указать в титрах не его имя, а павшего на Эбро товарища Арнольда Рейда. На премьере 1 мая 1943 года Рольфа не было: в марте 1943-го его мобилизовали. В письмах из армейского лагеря он жаловался на свое «бесконечное одиночество» среди мальчишек, не отягощенных знанием иных войн. Его служба длилась три месяца: Рольфа, приобретшего в Испании тяжелый недуг, демобилизовали.

Известно об одном американо-советском документальном проекте. В 1942-м Уайлер и Хеллман по просьбе Гопкинса встретились с Литвиновым, информировавшим их о том, что лично Молотов одобрил фильм о совместных военных усилиях союзников, который Уайлеру предстояло снимать в СССР. Тогда же долгожданную телеграмму из ДВИ получил Ларднер: ему предписывалось как можно скорее вылететь в Москву, чтобы присоединиться там к Уайлеру. Однако этим дело и кончилось.

Адаптация фильмов чревата анекдотическими коллизиями. Американские товарищи ухитрились ужать «Броненосец „Потемкин“» в 67-минутный дайджест «Семена свободы» (премьера — 24 августа 1943 года). В соавторы к Эйзенштейну набились Мальц и немецкий эмигрант Ганс Бергер, снявший пролог и эпилог.

В Одессе осенью 1941-го отряд рабочего ополчения получал приказ остаться в тылу наступающих немцев и ударить им в спину. В ожидании часа «Ч» командир Николай в полуразрушенной школе рассказывал бойцам о восстании потемкинцев.

Николай : Почему я сражаюсь? Чтобы не вернулось прошлое.

Петр : Прошлое?

Николай : Да, прошлое, о котором вы только слыхали. Ты думаешь, что можешь представить, на что была бы похожа жизнь при фашистах? Но мы, старики, узнали об этом кое-что на собственной шкуре. Потому что нам пришлось жить под властью наших собственных фашистов.

Едва он завершал свою повесть, как начиналась стрельба, и отряд уходил в бой.

Все бы ничего, но Николая играл Гарри Халл, ассоциировавшийся прежде всего (если не только) с заглавной ролью в «Лондонском оборотне» (1935). Его профессор-ботаник, укушенный в Тибете злобной шмыгающей тварью, носился — весь в шерсти — по ночному Лондону в поисках горячей крови.

Одного из ополченцев играл Джон Берри:

Посмотрев материал, я увидел несчастного нью-йоркского еврея, отчаянно и тщетно силящегося выглядеть как славянин и играть трагедию как европейский актер. Это был я. Я подумал, что мне придется обзавестись другой рожей. На съемки ‹…› денег не было вообще. Мы даже атаки не видим.

Венец абсурда — название фирмы, выпустившей «Семена»: Potemkin Company.

ВОКС к фильму, именовавшемуся в официальной переписке «Сыновьями Потемкина», отнеслось на диво благожелательно, проявив понимание специфики американской аудитории:

Основная идея фильма заключается в том, что теперешняя борьба советского народа с фашизмом есть продолжение борьбы русских революционеров с царским режимом за свободу и демократию. Автором сценария неслучайно взята революция 1905 года, буржуазно-демократическая, а не революция 1917 года, хотя по ситуации это было бы естественнее. Но это дает А. Мальцу возможность формулировать лозунги восставших чернофлотцев в привычной для американца демократической фразеологии. В подтексте все время проводится идея, что борьба черноморцев (а следовательно, и Красной армии, так как преемственность здесь все время подчеркивается) есть борьба за демократию, уже давно завоеванную западными народами. «Россия была большой тюрьмой, — говорит командир отряда, потемкинец Николай, — но даже царь не мог держать нас в заключении долго. Мы хотели свободы, которой обладал французский народ, английский, американский». И в другом месте: «Настанет русская республика. Мы будем свободным народом в свободной стране, как народ Франции, Америки, Англии».

Мальц вложил в уста Николая развернутую версию знаменитой фразы из речи Сталина 3 июля 1941-го: «[Гитлер] ставит своей целью восстановление власти помещиков, власти царизма».

К 1 июля 1943 года, когда Калатозов выехал в Голливуд, русский союзник уже обосновался на экранах США.

Война пропустила привычный голливудский образ московитов через центрифугу, и они вышли оттуда чисто выбритыми, вымытыми, трезвыми, добрыми семьянинами, членами Ротари-клуба и Ордена Оленей [34] Benevolent and Protective Order of Elks — мужской клуб, существующий с 1868 года и являющийся частью политического истеблишмента. , масонами тридцать третьей степени. — Variety, 28 октября 1942 года .

Критик не преувеличивал. Острое ощущение зависимости судьбы США от дядюшки Джо при всем своем драматизме было обречено породить новую моду со всеми свойственными моде, порой безумными коленцами.

«Это рассказ о событиях мировой истории за последние десять лет, изложенный в форме, так сказать, реалистической аллегории», — так аттестовал Дор Шейри 9 июня 1943-го сценарий «Буря на Западе», заказанный самому Синклеру Льюису. Аллегорический вестерн начинался с убийства владельца ранчо Чака Слэттери (то есть Чехословакии) головорезами Гигетом, Гриблем, Геррелем и Маллисоном (Гитлером, Геббельсом, Герингом и Муссолини). Против них выступали единым фронтом благородные герои: Джоэль Славин (Сталин), ветеран гражданской войны из Джорджии (!), живущий в доме, некогда принадлежавшем «старику Николасу», Уолтер Ченсел (Уинстон Черчилль) и Улисс Саундерс. В имени Саундерса не было созвучий с именем ФДР, но его инициалы складывались в аббревиатуру US — Соединенные Штаты.