Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

Впервые крупная группа интеллектуалов демонстративно порвала со «сталинцами»: Маклиш, Каули, Томас Манн, Ван Вик Брукс и даже редактор New Masses Грэнвилл Хикс, только что подписавший «призыв четырехсот». Оформился лагерь «либеральных антикоммунистов», сыгравший двусмысленную, если не предательскую роль в эпоху черных списков: в момент экзистенциального выбора антикоммунизм перевесит либерализм. Обитатели писательской колонии Ядду едва разняли «сталиниста» Блицстайна и поэта Делмора Шварца (будущего, кстати, наставника Лу Рида), сошедшихся из-за пакта почти в рукопашной.

А тут еще подоспела финская война, вынужденный характер которой опять-таки не был растолкован. Части попутчиков Финляндия казалась второй Испанией.

Сопротивление маленького, но гордого народа воспела Марта Геллхорн, только что прошедшая Испанию. Хельсинки под советскими бомбами она описывала с той же интонацией, что Мадрид под немецкими, хотя в Финляндии речь о тотальном авиатерроре не шла.

Роберт Шервуд, живой классик («Мост Ватерлоо») и спичрайтер ФДР, получил в 1936-м «Пулитцер» за пацифистский гротеск «Восторг идиота» (экранизирован в 1939-м). Его пафос — обличение плутократов, готовых утопить мир в крови, — был созвучен новым лозунгам компартии. Но, как и коммунисты, Шервуд (за что его почему-то никто не клеймил позором) совершил идеологическое сальто.

Его новая пьеса «Да сгинет ночь» (апрель 1940-го) повествовала о трагической судьбе семьи доктора Каарло Валконена, лауреата Нобелевской премии, христианина и мужа американки Миранды. Альфред Лант, постановщик пьесы, игравший доктора, был загримирован под Томаса Манна. Сражаясь с русскими агрессорами, погибал сын доктора, потом и он сам. Оставшись в одиночестве, Миранда готовилась с ружьем в руках умереть на пороге родного дома. И герои, и автор были уверены, что линию Маннергейма штурмовали не советские, а немецкие войска.

Было бы логично, если бы Голливуд присоединился к кампании против СССР. Но магнаты промолчали: лишь несчастные три фильма 1939–1941 годов можно назвать антисоветскими. Да и то: среди них безусловный антисоветский характер носил лишь «Лыжный патруль» (премьера — 10 мая 1940-го). Соперничество двух лыжников, советского и финского, начавшись на Олимпиаде 1936 года, продолжалось на фронте.

Два других фильма — комедии: «Ниночка» (реж. Эрнст Любич, 6 октября 1939-го), снятая еще в эпоху НФ, и «Товарищ Икс» (реж. Кинг Видор, 13 декабря 1940-го). В «Ниночке» играли левые либералы Мелвин Дуглас, Бела Лугоши, Александр Гранах. Двое из них знали жизнь в СССР не понаслышке.

Любич провел в Москве медовый месяц, апрель 1936-го — не столько из политического, сколько из этнографического любопытства: родители новобрачных вышли из черты оседлости. Несмотря на сугубо приватный характер поездки, новобрачных чествовал начальник Главного управления кинопромышленности Борис Шумяцкий. В Москве жил Густав фон Вангенхайм, давний — со времен учебы у Рейнхардта — друг Любича, актер двух его фильмов, исполнитель главной (но не заглавной) роли в «Носферату», коммунист, политэмигрант. Приезд Любича совпал с его звездным часом. Вангенхайм готовился к съемкам «Борцов» — единственного фильма, созданного силами немецких эмигрантов. Они видели в «Борцах» первую ласточку «кино в изгнании» как антагониста нацистской киноиндустрии, но фильм оказался и последним шедевром «Межрабпомфильма», и просто последним для многих участников, жертв Большого террора. Сам Вангенхайм не пострадает, но в том же 1936-м окажется причастен, хотя и косвенно, к аресту и гибели Каролы Неер.

Но пока что Густав и его жена, актриса Инга, полны радостных надежд. Любич с Ингой встретились, очевидно, впервые. Во всяком случае, надо было не иметь ни малейшего представления о его темпераменте и жизненной философии, чтобы так пылко призывать на бой за рабочее дело, как делала это Инга. Впрочем, она не зря растрачивала красноречие. Возможно, именно она — прообраз Ниночки.

Расставаясь, Любич спросил Густава — «только честно», — счастлив ли тот. Да, Густав был счастлив. Любичу в СССР не понравилось.

Еще меньше понравилось там Гранаху, хотя само правительство СССР пригласило его сыграть в «Борцах». В ноябре 1937-го его арестовали, но быстро освободили — очевидно, по ходатайству Фейхтвангера.

Однако Россия что у Любича, что у Видора, вопреки общественному мнению, уравнявшему «два тоталитарных режима», предпочтительнее Германии.

Хорошо: Любич по своему темпераменту добр. Из «его» СССР нагрянули в Париж чудные комиссары, ничем не отличающиеся от послов опереточных балканских деспотий из голливудских сказок.

Другое дело — Видор: суровый, эпический режиссер умел быть жестоким. Но «Товарищ Икс» — самый легкомысленный его фильм, интонацию задает уже вступительный титр: «Сказочная страна степей, самоваров и шпионов, бородачей, медведей, бомб и борща, где может случиться все что угодно. И, как правило, случается».

Жизнь в этой стране нелепа, неудобна, абсурдна, но не ужасна. Комиссары не столько жестоки, сколько взбалмошны, а то и трогательны. В отличие от нацистов, они не угрожают Америке. Американского корреспондента и администратора гостиницы, безусловно, работника НКВД, объединяет отвращение к нацистскому журналисту. Наконец, коммунистки — Гарбо в «Ниночке», Хеди Ламарр в «Товарище Икс» — божественно хороши. Ну а то, что они выбирают жизнь на свободном Западе, — это в конечном счете голливудское правило игры.

Только Сталин владеет правильным марксистским пониманием истории. — Дональд Огден Стюарт .

Коммунистов финская война — в отличие от пакта — смутить не могла. Благодаря обширной и традиционно крайне левой финской диаспоре они были осведомлены об изуверском «белом терроре» 1918 года и считали эту войну безусловно антифашистской. Хеллман разругалась с труппой «Лисичек», запретив благотворительный спектакль в пользу Финляндии.

Финляндия? Я там была. Выглядит как маленькая пронацистская республика. — Хеллман .

Как можно не понимать, что откровенный фашист барон Маннергейм ‹…› открывает прямую дорогу для вторжения в СССР? — Коул .

Ветераны Испании (о чем злорадно писал Бесси) не забыли, что в одном из зданий, арендованных финским посольством (оттуда периодически обстреливали патрули), сорвиголовы Григулевича захватили 4 декабря 1936 года ни много ни мало две тысячи испанцев из пятой колонны, включая 450 женщин. Там же располагалась мастерская по изготовлению ручных гранат. Постояльцев, плативших, как выяснилось, финнам от 150 до 1 500 песет в месяц, не расстреляли, а депортировали во Францию, откуда большая их часть вернулась на франкистскую территорию. К чести США, их посольство отказалось укрывать на своей территории «оппозиционеров».