Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

Московские процессы стали фактором внутренней политики США, когда в январе 1937-го по соседству с ними объявился Троцкий. Высланный из СССР в 1929-м, он мыкался по свету — ни одна страна не была рада человеку, чье имя стало синонимом Революции, — пока убежище не предоставил ему мексиканский президент Карденас.

Характерная деталь передает вкус и цвет эпохи. В феврале 1937-го в Мехико уезжал по своим музыкальным делам Боулз. На вечеринке у поэта Латуша ему передали необременительную посылку — пятнадцать тысяч стикеров: «Троцкий опаснее всего», «Троцкому не место в Мексике».

И — сакраментальное: «Троцкий должен умереть!»

На процессах «Троцкистско-зиновьевского центра» в августе 1936-го и «Параллельного антисоветского троцкистского центра» в январе 1937-го Троцкого и его сына Льва Седова назвали фашистскими шпионами, дирижерами террора и заговоров. Троцкий развил бешеную деятельность, чтобы очистить свое имя и усадить на виртуальную скамью подсудимых самого Сталина. Его усилиями в марте 1937-го была создана — на базе существовавших в США, Англии, Франции и Чехословакии комитетов в защиту Троцкого — Комиссия по расследованию обвинений, выдвинутых против Троцкого на московских процессах, во главе с достопочтенным восьмидесятилетним философом Джоном Дьюи. В нее вошли революционеры-антисталинисты: Треска, французский синдикалист Альфред Росмер, Отто Рюле — соратник Либкнехта и Люксембург. Но преобладали университетские интеллектуалы — либералы-антикоммунисты. Исход апрельских слушаний на вилле Риверы, приютившего Троцкого, был столь же предопределен, как исход московских процессов. 9 мая на митинге в Нью-Йорке Дьюи объявил: Троцкий и московские жертвы невиновны. Этого было недостаточно, чтобы левые отказались от солидарности с СССР и тем более от своих принципов, идеалов, иллюзий.

Из крупных фигур оступился разве что Уолдо Фрэнк, навестивший Троцкого: Старик запросто его распропагандировал, что стоило Фрэнку председательства в ЛАП. Типичный случай: как правило, речь шла о выборе не между коммунизмом и антикоммунизмом, а «сталинской» и «троцкистской» версиями коммунизма. Скептики-одиночки, не связанные партийными обязательствами, занимали агностическую позицию.

Сила дела Троцкого в невероятности обвинений, выдвинутых против него… Но Троцкий портит все дело, точно так же нападая на Сталина… Теперь, когда я провел почти три часа со Сталиным ‹…› мне так же трудно поверить, что он является вульгарным гангстером, как и в то, что Троцкий является убийцей. — Бернард Шоу .

Троцкий является великой моральной силой в мире, однако Сталин придал достоинство человечеству, и так же, как инквизиция не проистекала из основного достоинства христианства, так и московские процессы не проистекают из основного достоинства [коммунизма]. — Мальро .

[Троцкому] не хватило чувства достоинства, чтобы промолчать, и его писания принесли большую — слишком большую! — пользу реакции. — Стефан Цвейг .

Современники не сомневались, что у жертв Сталина, обладавших опытом столь же беспощадной борьбы, нет презумпции невиновности в философском смысле. Реакцию «сталинцев» предопределял уже сделанный ими антифашистский выбор. Психологически они перешли на военное положение: отрицание официальной версии процессов равнозначно удару в спину СССР, бастиону антифашизма.

С литературной точки зрения, дело «Антисоветского троцкистского центра» — экстраординарная комбинация невыдуманного детектива и высокой елизаветинской трагедии с элементами комедии. Я готов согласиться с тем, что это постановочный спектакль, лишь допустив, что к нему приложили руку Марло и Уэбстер. С информативной точки зрения, он отвечает на большинство вопросов, возникших у меня на основе коротких газетных отчетов о процессе. — Каули, New Republic, 7 апреля 1937 года .

«Сталинцу» Каули вторил — слово в слово — Джозеф Дэвис, посол в СССР, в письме госсекретарю Халлу:

Строить гипотезу о том, что это судебное разбирательство было сочинено и поставлено на сцене в качестве художественно-политической драмы, означает предполагать здесь присутствие театрального творческого гения Шекспира или Беласко.

Левое крыло НФ выражало свое отношение к процессам — точнее говоря, к реакции на процессы в США — в открытых письмах.

88 человек подписали «Открытое письмо американским либералам» (Soviet Russia Today, март 1937-го), 136 — «Московские процессы. Заявление прогрессивных американцев» (Daily Worker, 28 апреля 1938 года).

Их мораль сводится к справедливой максиме Каули: «Есть вещи поважнее, чем вопрос, виновен ли Троцкий».

Первое письмо дезавуировало комиссию Дьюи, названную — авторы перехватили лексику врагов — троцкистским фронтом.

СССР вправе защищать себя от предательских заговоров. ‹…› СССР нуждается в поддержке либералов в момент, когда силы фашизма во главе с Гитлером угрожают затопить Европу. Мы считаем ‹…› важным, чтобы прогрессивные силы США прояснили свою позицию. Реакционная пресса и общественность неистовее всех присоединились к антисоветской атаке Троцкого ‹…› преследуя собственные цели. Мы уверены, что вы не хотите быть причисленными к этим силам.

Суть второго письма — постскриптума к процессу антисоветского «право-троцкистского блока» в марте 1938-го — такова. Шумиха вокруг процессов не должна заслонить достижения СССР. Среди них: мирное решение национального вопроса, рост уровня жизни, доступность образования, культуры и здравоохранения, политика борьбы за мир. Нет ничего странного в том, что отстраненные от власти оппозиционеры уходят в подполье, плетут заговоры и, наконец, вступают в союз с врагами СССР. Никто не сомневается, что сети фашистского шпионажа окутали даже Америку. Насколько же интенсивнее и опаснее фашистская работа против СССР. Страна, окруженная смертельными врагами, имеет право предотвращать предательство, уничтожать шпионов и вредителей.

Мы призываем [либералов] поддержать усилия СССР в его избавлении от коварных внутренних угроз и поддержать интернациональную борьбу против фашизма — главной угрозы миру и демократии.

Среди авторов первого письма преобладали ученые, общественники, журналисты, включая восьмидесятилетнюю гуманистку Лилиан Уолд — медсестру, писательницу, одну из основательниц Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения — ведущей негритянской организации США. Подписи под вторым письмом — who is who [15] Кто есть кто (англ.). красной интеллигенции, прежде всего, Бродвея.

Чуть ли не целиком подписалась «Группа» во главе с Клёрманом.

Драматурги, сценаристы, критики, переводчики. Артур Арент, Миллен Бранд, Роберт Гесснер, Голд, Джером, Каспари, Каули, Кемпбелл, Мерл Колби, Джек Конвей, Коул, Кайл Крайтон, Крафт, Мелвин Леви, Лоусон, Мальц, Брюс Минтон, Нельсон Олгрен, Орниц, Паркер, Пол Петерс, Линн Риггс, Скляр, Бернард Смит, Филип Стивенсон, Анна Луиза Стронг, Кини Уоллис, Хеллман, Рольф Хамфри, Ленгстон Хьюз, Хэммет, Хаакон Шевалье, Ирвин Шоу, Эндор.