Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

Доументалисты. Гурвиц и Стрэнд.

Композиторы. Блицстайн, Уоллингфорд Риггер, Гарольд Ром.

Актеры. Бонен, Фиби Бранд, Мартин Вольфсон, Гарфилд (еще не Джон, а Джулиус), Бартон Джеймс, Флоренс Джеймс, Хестер Сондергаард (сестра Гейл), Карновски, Аделаида Кляйн, Курт Конвей, Филип Лоб, Альберт Оттенхаймер, Стэндер, Бернард Стерн, Хаузли Стивенс-младший.

Лейда и Чен Силань.

Большая группа муралистов и рисовальщиков коммунистической прессы.

Я не спорю о том, что произошло в СССР, потому что я не знаю, что произошло в СССР. — Рапф, 1986 .

Если бы речь шла только об оклеветанном Троцком и десятках оппозиционеров, выведенных на открытые процессы, это было бы не страшно: борьба за власть, ничего особенного.

Браудер — в русле «красного американизма» — остроумно подбирал событиям в СССР исторические параллели (Communist, март 1938-го). Разве генерал Арнольд, ведомый уязвленным честолюбием, не перебежал к англичанам, в сражениях с которыми покрыл себя славой? Разве другой герой Войны за независимость, генерал Конвей, не пытался сместить Вашингтона? Вице-президент не строил козни против Джефферсона? Начальник генштаба не предал Линкольна? Почему же Тухачевский и Бухарин не могли предать Сталина?

Но репрессии вырвались за рамки рацио. Едва ли не у каждого из авторов открытых писем были друзья, связь с которыми вдруг оборвалась: Киршон, Кольцов, Мейерхольд, Сац, Стенич.

Тухачевский, беседовавший о музыке с Робсоном. Ирландский экспат-коммунист Патрик Бреслин: в его переводе Робсон пел «Широка страна моя родная». Пинкевич, выговаривавший Ларднеру за глупую шутку. Чаттопадайя — бывший муж Смедли. Святополк-Мирский, изливавший душу Уилсону. Серебряков, восторгавшийся Бурк-Уайт. Редакторы «Интернациональной литературы» Динамов и Амдур — знакомцы Драйзера. Ольга Каменева и Александр Аросев — руководители ВОКС. «Негритянский казак» Форт-Уайтман. «Нарком кино» Шумяцкий, изучавший Голливуд, чтобы создать его утопическую копию в Крыму.

Пильняк, Третьяков, их жены — актриса Кира Андроникашвили и Ольга Третьякова, сотрудница английской редакции «Интернациональной литературы». Не менее восьми актеров Kolonne Links и театр «Скатувэ» в полном составе: с ними работал Алекс Норт. Айно Куусинен, «завербовавшая» Лоузи, и американские финны, создавшие Карельский театр.

Микитенко с простреленным виском найдут на окраине Харькова 4 октября 1937 года, после возвращения с мадридского конгресса. Зинаида Райх, жена Мейерхольда и прима его театра, вскоре после ареста мужа зверски зарезана в осиротевшем доме юными ворами-отморозками. Расстрелян в ссылке Давид Рязанов: его книги переводил Кьюниц.

Кстати, о Кьюнице.

Я знал польского писателя Ясенского. ‹…› Его польская жена, которую он привез с собой, оказалась шпионкой. Его самого в партию рекомендовал шпион. Он, в свою очередь, рекомендовал еще двух шпионов. Однако убедительных доказательств того, что он сам шпион, не нашлось. Его не арестовали, хотя, естественно, исключили из партии. Другого поляка, Вандурского, я часто встречал в редакции «Интернациональной литературы». ‹…› Он был святее Папы Римского — нетерпимый, непримиримый, бескомпромиссный, вечно обвинявший других в отсутствии преданности партийной линии. Он не пропустил ни одного собрания. Он всегда приходил вовремя. Он трудился тяжелее всех. Он был шпионом. Был еще немец Эрнст Оттвальт, улыбчивый, дружелюбный, жизнерадостный, чьи причудливые рассказы публиковала «Интернациональная литература». Когда его арестовали, людей осенило, что рассказы отражали нездоровый интерес к психологии шпионов. Перечитывая его автобиографию, люди так же внезапно осознали, что он сам признавался, что шпионил среди рабочих, когда ему было всего шестнадцать или семнадцать лет. — New Masses, 19 октября 1937-го .

Черт дернул Кьюица привести в пример Ясенского. Когда вышла статья, поляк уже полтора месяца сидел в тюрьме. Пример Вандурского притянут за уши: страстный пропагандист Мейерхольда, поэт, драматург и режиссер погиб еще в гуманные времена. Его арестовали в сентябре 1933-го, расстреляли в 1934-м. Незадолго до ареста он — вместе с Пискатором и Леоном Муссинаком — возглавил секцию драматургии Международного объединения революционных писателей.

Усомнившиеся в виновности друзей держали сомнения при себе.

Но знаете, что не менее иррационально, чем повальные аресты в Москве? Антикоммунистическая пропаганда. В свое время комиссия Овермена не оперировала подтвержденными данными о жестокостях Гражданской войны, а рассказывала сказки, лишь убеждавшие мыслящих людей, что никакого террора в России нет.

Большой террор — подарок Сталина антикоммунистам. Но они как были, так и остались сказочниками. Марджори Дэвис рассказывала, что в Москве ей не давали уснуть стоны и вопли жен и детей арестованных и неумолчные пулеметные очереди. Бесчувственного мужа редко, но удавалось разбудить: «Джозеф, они опять казнят много людей».

Посол ворчал, поворачиваясь на другой бок и снова засыпая: «О, нет — они прокладывают новую линию метро».

Пожалуй, посол был ближе к истине, чем его жена. Если, конечно, они ночевали в Спасо-хаусе, а не на Бутовском полигоне.

Ну и как после этого верить антикоммунистам?

Третье письмо (14 августа 1939 года) — «Ко всем активным сторонникам демократии и мира» — алармистский призыв к «большему единству антифашистских сил и укреплению фронта против агрессии путем тесного сотрудничества с СССР». Разгромлена Испания, сдалась Чехословакия, расширяется трещина между коммунистами и либералами. Это все результат интриг фашистов, сеющих раздор и между антифашистами, и между СССР и другими миролюбивыми нациями. Фашисты поощряют «фантастическую ложь о том, что СССР и тоталитарные государства по сути подобны друг другу».

Некоторые честные либералы попали в эту ловушку, подписав манифест Комитета за культурную свободу, созданного 14 мая 1939-го тем самым Дьюи и тем самым Хуком. Манифест расплывчато осуждал «все формы диктатур» и утверждал, что СССР, как и Германия, угрожает институтам и демократическому образу жизни США. Авторы письма, подчеркнув, что не представляют никакие организации, напомнили о базовых отличиях СССР от фашистских государств: противодействие войне и агрессии, существование 24-миллионых профсоюзов, эмансипация женщин, культурная свобода.

Писатели и мыслители, чьи книги сожгли нацисты, публикуются в СССР. Лучшая литература от Гомера до Томаса Манна, лучшие философские труды от Аристотеля до Ленина доступны широким массам советского народа, который и сам активно участвует в созидании культуры.