Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

Через весь сценарий проводится мысль о безжалостной жестокости нацистского режима и полном отсутствии даже намека на свободу слова. Утверждается, что над германским народом грубо господствует надменная группа дешевых политиканов, притворяющихся государственными деятелями.

Только в мае 1941 года Винсент Шерман приступит к съемкам «Подполья» (премьера — 28 июня 1941 года).

Еще один фильм о горстке немецких подпольщиков, большая часть которых погибает в лагере, — «Гитлер, зверь из Берлина» (8 октября 1939 года) Сэма Ньюфилда, укрывшегося под псевдонимом Скотт Шерман — получил какой-никакой прокат лишь благодаря ничтожности студии Producers Pictures Corporation.

Зато с лета 1940-го антифашизм затопил экран. Спохватившись, студии, еще вчера брезговавшие уорнеровской пропагандой, пытались перещеголять ее и друг друга.

17 мая — «Мост Ватерлоо» (реж. Мервин Лерой, MGM).

6 июня — «Женщины на войне» (реж. Джон Х. Ауэр, Republic).

14 июня — «Смертельный шторм» (реж. Фрэнк Борзейги, MGM) и «Четыре сына» (реж. Арчи Майо, Fox).

3 июля — «Обращение на Запад» (реж. Бернард Ворхаус, Republic).

2 августа — «Мужчина, за которого я вышла замуж» (реж. Ирвинг Пичел, Fox).

16 августа — «Иностранный корреспондент» (реж. Альфред Хичкок, Walter Wanger Production).

Пауза. И снова…

15 октября — первый показ «Великого диктатора» (прокат — с 7 марта 1941-го).

Кстати, в связи с премьерой своего памфлета Чаплин вспоминал эпизод, свидетельствующий о его более чем «опасных» связях.

Мне грозили, что в кинотеатры, где покажут фильм, будут кидать бомбы с удушающим газом и стрелять в экран. Сначала я думал обратиться в полицию, но потом решил, что это может отпугнуть зрителей. Кто-то из друзей посоветовал мне поговорить с Гарри Бриджесом. ‹…›

— Хорошо бы, — сказал я, — пригласить на премьеру человек двадцать-тридцать ваших грузчиков и рассадить их по всему залу, чтобы они могли вежливенько утихомирить фашистских молодчиков, если те вздумают буянить.

Бриджес рассмеялся.

— Не думаю, Чарли, чтобы дело дошло до этого. У вас и среди публики найдется достаточно защитников, которые сумеют справиться с хулиганьем.

Но, вернемся к списку премьер.

1 ноября — «Побег» (реж. Мервин Лерой, MGM).

8 ноября — «Восстань, моя любовь» (реж. Митчелл Лейзен, Paramount).

11 ноября — «Долгий путь домой» (реж. Джон Форд, Walter Wanger Production).

Часть фильмов ориентировалась на советские экранизации «Семьи Оппенгейм» Фейхтвангера и «Профессора Мамлока» Фридриха Вольфа. С ноября 1938-го «Мамлок» шел в 103 залах Нью-Йорка и выбился в хиты. Кино о нацистском антисемитизме еще не видели не только Штаты: и в мировом масштабе именно Рошаль и Раппапорт открыли тему.

Голливудский антифашизм мелодраматичен: нацизм разделял семьи, детей с отцами, мужей с женами. По разные стороны баррикад оказались дети старика-профессора, гибнущего в застенке («Смертельный шторм») и судетской немки («Четыре сына»). В «Мужчине, за которого я вышла замуж» арт-критик, решивший показать жене-американке свою родную Германию, превращался — под чарами нацистской вамп — в рьяного упыря и пытался отобрать у жены сына, дабы воспитать его в арийском духе. Зато в «Побеге» германоамериканец устраивал маме гиньольный побег из лагеря. Лагерный врач давал ей препарат, индуцирующий кому, и свидетельствовал смерть. Сын вывозил маму на свободу в гробу.

Многострадальная мама персонифицировала сам Голливуд, чьей головной болью был вывод — в обход законодательства — выручки от германского проката. Коммунисты ехидничали:

Ограничение валютных операций — не самое страшное, что есть в нацистской Германии. Я, на свой антинацистский взгляд, должен заметить MGM, что ‹…› если американская леди, гражданка Германии, хочет продать дом и надуть нацистов, контрабандой вывезя деньги за границу, это ее личное дело. Ее сажают в концлагерь вместе с другими болезненными леди, очевидно, тоже нарушившими валютный регламент. Я полагаю, в концлагерях сидят и трудящиеся тоже, но я их не заметил. ‹…›

Американец путается с графиней и убеждает ее уехать в Америку. Так получилось, что в день просмотра я читал еженедельный бюллетень Межрабпома, и, если бы Норма Ширер знала, что ждет ее в Америке, она предпочла бы Гватемалу. У нее сняли бы и отослали в ФБР отпечатки пальцев. Она не нашла бы работы в оборонной индустрии, а если бы обратилась в АОР, ее бы незамедлительно вышвырнули вон. Если бы немецкий опыт привел ее к выводу, что капитализм идет вразнос, ее бы обвинили в преступном синдикализме, в призыве подписать предвыборную петицию, в ничтожной ошибке в прошении о паспорте, в заговоре ‹…› в обладании экземпляром Das Kapital. Потом бы ее депортировали. ‹…› Америка знает, что большинство Конгресса только и ждет момента, чтобы принять закон о концлагерях, из которых будет так же трудно вырваться, как из немецких. Но — минуточку, минуточку — она же графиня, а это совсем другое дело. Графиням в Америке интернирование грозит только в клуб Stork. — Дэниэл Тодд, New Masses, 26 ноября 1940 года .

Об активном сопротивлении речь шла разве что в фильме «Так кончается наша ночь» (реж. Джон Кромвель, 27 февраля 1941 года) по роману Ремарка «Возлюби ближнего своего». Среди немецких беженцев, мыкавшихся от высылки до высылки между границами лицемерных демократий, встречался решительный мужчина, преследуемый гестапо. Но на родину, на смерть он возвращался тоже из мелодраматических побуждений: попрощаться с умирающей женой.

«Обращение на Запад», самый странный из этих фильмов, начинался как слезоточивая мелодрама о семье врача-австрийца, нашедшего работу в богом проклятом городке в Оклахоме. Затем оборачивался почти репортажем из эпицентра Пыльного котла и почти вестерном с библейскими ассоциациями. Доктор, как новый Моисей, выводил население городка в благословенный Орегон, по пути разбивая физиономии подлецам. И только потом в действие вдруг вклинивалась мировая политика. Объявлялся жених дочери врача, считавшийся погибшим от рук нацистов. Он сам оказывался нацистом, засланным в США терроризировать беженцев и формировать пятую колонну.

С нацистами нельзя иметь дела: эта отрезвляющая мораль была сформулирована уже в названии фильма Уэйла («Франкенштейн», «Человек-невидимка») «Они не смеют любить» (16 мая 1941 года) об австрийском графе, наивно пытающемся обменять свою жизнь на жизнь узников гестапо.

По случайному, но символичному совпадению, 1 сентября 1939-го вышел в прокат фильм «Медсестра Эдит Кэвелл». Это была биография британской медсестры, участницы бельгийского подполья, во время Первой мировой наладившей бегство пленных из немецких лагерей в нейтральные Нидерланды и казненной в 1915-м оккупантами. По еще более символичному, но, возможно, не очень случайному совпадению, среди действующих лиц другого фильма о Первой мировой — «Боевого 69-го полка» (26 января 1940 года), тоже основанного на реальных событиях, был подполковник в отставке Уильям Донован. Пока изобразивший его Джордж Брент геройствовал в экранной Франции, Донован готовился к возвращению в строй: ему предстояло создать военную разведку.