Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

Вечером пятницы, 23 февраля [130], более 30 членов профсоюза собрались возле завода. Полсон и его сотрудники пребывали в изоляции за воротами около шести недель, но не могли оставаться там вечно. Люди из профсоюза знали это и поджидали снаружи, когда вереница машин сотрудников Полсона начнет выезжать за ворота.

Забастовщики стучали по капотам, разбивали окна и кричали на рабочих, сидевших в автомобилях. Пикетчики знали способ, позволявший опрокинуть машину: собраться группой и раскачивать автомобиль из стороны в сторону.

Они пробовали так делать с проезжавшими мимо них автомобилями. Кто-то во время беспорядков сделал несколько выстрелов в сторону завода. Никто не пострадал, но определить, кто стрелял, было невозможно.

В это время жена Бернарда Полсона [131] была дома одна вместе с шестерыми детьми. Однажды ночью позвонил мужчина и спросил, дома ли Полсон. Она ответила, что его нет, и спросила, может ли что-то ему передать. Звонивший сказал, что может, и пусть она передаст ему, что скоро мистеру Полсону конец. Затем повесил трубку, оставив миссис Полсон одну со своими мыслями и спящими детьми.

Бернард Полсон не уступил. Он продолжал работать и спать на раскладушке в своем кабинете. Он не собирался уходить; он не собирался отступать перед лицом угроз.

Всякий раз, когда Полсону нужна была поддержка, он поднимал трубку и звонил в Уичито.

«Я работал непосредственно на Чарльза, и мы совещались по несколько раз в день. Это происходило при его поддержке, — вспоминает Полсон. — Он точно знал, что я делаю и почему я это делаю».

В ночь на 15 марта [132] Полсон пошел в свой кабинет, лег на раскладушку и укрылся одеялом, погружаясь в сон.

Он был измотан и спал крепко. Пока он спал, кто-то осуществил план, грозивший гибелью ему и всем сотрудникам, которым он только что пожелал спокойной ночи.

Вдоль западной стороны завода проходило несколько железнодорожных путей. По ним ездили цистерны с сырой нефтью. Пути вели в самый центр нефтеперерабатывающего комплекса, где в поезда загружалось и из них выгружалось топливо. По ночам вагоны-цистерны и дизельные локомотивы часто стояли в небольшом депо за пределами нефтеперерабатывающего завода, ожидая отгрузки на следующий день. У железнодорожных компаний было обычной практикой оставлять дизельные локомотивы в течение ночи на холостом ходу, потому что для запуска двигателя требовалось много топлива. Некоторые работники завода знали об этом, потому что часть из них когда-то работала на железной дороге. Эти люди знали, как работают поезда, и знали, где они стоят.

В темноте после полуночи 15 марта кто-то прокрался между вагонами и локомотивами, стоявшими возле завода.

Диверсант поднялся к двери в кабину одного из моторных вагонов и забрался внутрь. Неизвестно, был ли это один человек или группа, но тот, кто залез в кабину, знал, как управлять локомотивом. Он знал, где расположен рычаг управления двигателем и как им пользоваться. Он повернул рычаг и выскочил из кабины дизеля, когда тот с пыхтением двинулся вперед.

Дизель-локомотив набирал обороты, двигаясь по путям.

Кабина была пуста, и в депо не было сотрудников, которые могли бы заметить, как он едет по пустым полям и набирает скорость. Примерно в час ночи поезд несся прямо на ворота нефтеперерабатывающего завода. Путь, по которому он ехал, вел прямо в центр завода, в сплетение труб, резервуаров и колонн, заполненных огнеопасным веществом.

Бернард Полсон проснулся в своем кабинете от того, что зазвонил телефон. Он ответил и услышал крик сотрудника с другого конца завода. Еще в полусне он пытался понять, что ему говорят. Произошла какая-то авария. Крушение поезда.

Полсон быстро оделся и выбежал из кабинета. На улице кричали люди, и он побежал к ним.

Затем он стал свидетелем сюрреалистичной картины.

Дизельный локомотив лежал на боку посреди территории завода. Его гигантский двигатель все еще работал.

Когда локомотив с шумом несся по территории завода, он направлялся прямо к большой нефтеперегонной башне.

Но на железнодорожных путях были установлены особые механизмы, так называемые сбрасыватели, которые служили для аварийной остановки потерявшего управление поезда и предотвращения катастрофы. Локомотив врезался в них на высокой скорости, и механизмы выполнили свою работу, перевернув стальную машину на бок и сбросив с рельсов, заставив пробуксовать по земле.

Если бы сбрасывателей не было и поезд продолжал движение, он врезался бы прямо в сплетение продуктопроводов, насосов и труб. И тогда адское пламя могло поглотить завод и убить многих людей, которые там работали. Полсон мог сгореть заживо в своем кабинете.

Место крушения располагалось примерно в 200 футах от места, где он спал.

Полсон пытался переварить увиденное, ходя вокруг дизеля. Один из рабочих смены, который раньше работал на железной дороге, залез в опрокинутый локомотив и выключил двигатель.

Полсон пристально смотрел на искореженный локомотив и думал о людях, которые едва избежали смерти.

И спрашивал себя: кто мог сделать что-то подобное?

Крушение передавало четкое сообщение. Если Koch стремится уничтожить OCAW, то OCAW уничтожит Koch.

Насильственные действия профсоюза отчасти питались гневом. Но другой их причиной был страх. Члены профсоюза имели численное преимущество, но во многих важных отношениях они были не так сильны, как в былые времена. Сила американских профсоюзов в то время была основана главным образом на важном законодательном акте «Нового курса», принятом в 1935 г. под названием «Закон Вагнера». Закон предоставлял работникам законное право вступать в профсоюзы, а компании юридически обязывал заключать с ними соглашения. Также он учреждал федеральное агентство по надзору за профсоюзными спорами под названием Национальный совет по трудовым отношениям. Благодаря новой правовой защите влияние профсоюзов выросло. К 1950-м гг. профсоюзы являлись общепринятой, почти неизбежной частью жизни рядового американца, и более трети американских рабочих были их членами. Влияние профсоюзов ощущалось даже теми рабочими, которые в них не входили; сам факт наличия профсоюзов влиял на компании, чьи сотрудники в профсоюзы не входили. Эти компании знали, что заработная плата и условия труда в них должны быть достаточно привлекательными, чтобы сотрудники не уволились или не организовали собственный союз. Однако эта система начала давать трещины в 1960-х гг. и разрушалась отчасти изнутри.

Союзы были учреждены для защиты простых людей, но к концу 1960-х многие из них превратились в раздутые структуры власти, которые утратили сочувствие своих же членов. Профсоюзные лидеры стали профсоюзными «боссами», многие из которых получали неоправданно высокую зарплату и занимались коррупцией. Насилие и бандитизм стали чересчур частыми признаками организованных акций рабочих. Популярность профсоюзов в обществе, согласно социологическим опросам, начала падать. В то же время компании на территории штатов с сильными профсоюзами стали перемещать свои производства на юг, в штаты, для которых эти объединения были не характерны. Вместо того чтобы вести переговоры с профсоюзами, эти компании стали искать окольные пути.