Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

“Ты, чертов оклахомский белочник”, — вспоминал Полсон.

— “Смотри, — сказал я. — Вы продолжаете делать то, что делаете, а я в данный момент сделаю только вот что. Я оставлю работать тех, кто не из профсоюза, а вы, ребята из профсоюза, даже в планах у меня не появитесь”. Поэтому он уступил».

Теперь, в Миннесоте, Полсон использовал похожую тактику. Он сообщил местным компаниям, занимавшимся техобслуживанием и ремонтом, что ему нужна помощь на заводе Pine Bend, крупнейшем в штате нефтеперерабатывающем предприятии и крупном заказчике. Он также сообщил им, что если они откажутся выполнить эти работы сейчас, когда он в них нуждается, то он никогда не обратится к ним снова. Если они откажутся, Кох в будущем будет нанимать только те компании по техническому обслуживанию, чьи сотрудники не входят в профсоюзы.

Сторонние профсоюзы уступили. Они согласились выполнить работу, которую предлагал Полсон. Для представителей этих компаний Полсон устроил специальный въезд на завод, находившийся далеко от главной линии пикетирования. Работы начались, и пикет OCAW теперь был еще более ослаблен.

Затем Полсон вбил клин между Профсоюзом водителей грузовиков, который осуществлял грузоперевозки для завода, и OCAW. Водители грузовиков по-прежнему отказывались пересекать линию пикета, поэтому Полсон разработал искусную систему, которая позволяла им несмотря на это работать с Koch Refining. В качестве транзитного пункта Полсон использовал небольшую парковку возле нефтеперерабатывающего завода. Водители заезжали туда и выходили из своих грузовиков. Там их ждали водители грузовиков, которые работали в Koch Oil в южных штатах, и, как только члены Профсоюза водителей покидали грузовики, в них садились водители из Koch Oil.

Затем водители Koch Oil подъезжали к заводу и въезжали на его территорию сквозь ряды пикетчиков, колотивших по стеклам и бросавших «ежи» под колеса. Благодаря такой договоренности представители Профсоюза водителей грузовиков сотрудничали с Koch, формально не нарушая линию пикета. Нефть поступала на завод, бензин вывозился с завода, а OCAW с каждым днем получал все меньшую поддержку.

Джон Куджава, президент OCAW, дома не рассказывал о работе [139]. Его жена Марта Энн почти ничего не знала о переговорах, которые он вел с Koch Refining. Джон часто проводил выходные и вечера, выпивая с друзьями. А когда был дома, молчал.

Но Марта Энн видела, как нарастает в нем напряжение.

Он пытался скрыть смятение. Он стал много пить.

Kуджава был в безвыходном положении. Если бы он стал активно настаивать на соглашении, чтобы прекратить забастовку, то его могли заклеймить как предателя или «продажную шкуру». Если бы он не выполнил требования Koch, хотя бы некоторые из них, то сотрудники, интересы которых он представляет, могли никогда не вернуться на работу.

И вот Бернард Полсон нанес Куджаве внезапный удар на переговорах. Полсон сказал, что готов нарушить [140] одно неписаное правило, которое владельцы завода уже давно соблюдают: он готов заменить его сотрудников рабочими, не состоящими в профсоюзе. В компаниях крайне редко шли на такой шаг, нарушающий все принципы коллективных переговоров. Это отвратило бы от Koch Refining рабочих, состоящих в других профсоюзах, с которыми компания будет иметь дело в Миннесоте. Но успешно уничтожило бы OCAW local 6–662.

Когда август перешел в сентябрь, Куджава стал настаивать на прекращении забастовки его профсоюза. Но сотрудничать с членами собственного профсоюза было почти так же сложно, как с Полсоном. Марта Энн Куджава рассказывала, что внутренняя напряженность так обострилась, что она считала, что муж в опасности. Джон никогда не рассказывал ей, что происходит, но она замечала вещи, которые ее беспокоили.

«Я выглянула из окна дома-дуплекса, в котором мы жили: кто-то шел за ним. И эти люди его пугали. Он шел по тротуару, начал ускорять шаг и быстро пришел к дому. Мне показалось это странным, — вспоминает она. — Меня бы не удивило, что его жизнь в опасности».

К 15 сентября Куджава помог профсоюзу прийти к предварительному соглашению с Koch. Профсоюз принял многие из требований Koch, но его лидеры утверждали, что это лучшее, на что можно рассчитывать после девяти месяцев забастовки.

Вечером 17 сентября [141] рабочие OCAW собрались в здании средней школы рядом с заводом. Им представили проект соглашения, по которому вел переговоры Куджава.

Настало время проголосовать и решить, хотят ли они прекратить забастовку и жить дальше. Куджава отметил, что зарплаты и льготы были даже не главными вопросами переговоров. Спор в основном шел из-за того, в какой степени Koch может контролировать трудовые распорядки в компании. Рабочие проголосовали за отклонение договора, 149 голосов против 103.

После голосования Полсон выдвинул Профсоюзу водителей грузовиков ультиматум [142]: «Или вы, ребята, начинаете нарушать [пикетную линию], или мы будем обращаться за услугами к тем, кто не состоит в профсоюзе. Даже после того, как забастовка кончится», — вспоминает он. Члены профсоюза согласились с условиями Полсона. В середине сентября водители начали пересекать ряды пикетчиков.

Этим они нанесли смертельный удар OCAW. Даже десятки лет спустя воспоминания об этом предательстве были живы.

Лоуэлл Пейтон из OCAW, несколько месяцев простоявший в рядах пикетчиков, спустя десятки лет все еще с горечью вспоминал, как грузовики, управляемые водителями из профсоюза, проезжали сквозь линию пикета. «Водители грузовиков не лучше шелудивых псов», — говорил Пейтон.

Вечером 23 сентября [143] члены OCAW вновь собрались в школе, чтобы проголосовать по соглашению.

На этот раз они проголосовали за его принятие, 140 голосов против 100[9]. Соглашение заключалось на срок в 16 месяцев, всего на семь месяцев дольше, чем продлилась забастовка.

Полсон чувствовал, что у OCAW есть только один выход: согласиться на это. «Они понимали, что теряют все», — сказал он.

Рабочие из OCAW, такие как Эрни Тромберг и Джо Куинн [144], были потрясены, когда вернулись на завод. Он был в ужасном состоянии. Большинство членов профсоюза, вернувшихся на работу, помнили огромные выплаты за сверхурочные, которые они получили за дополнительные часы работы по приведению оборудования завода в нормальное состояние.

Но многие сотрудники не вернулись. Обида была слишком глубока. Тромберг рассказывал, что Koch потеряла многих лучших инженеров и операторов после забастовки — людей, которые лучше всех знали завод.

Куджава лишился поста президента на следующих выборах.

Его сменил Джо Куинн.

Полсон сохранил место директора завода и рассказывал, что каждый новый президент профсоюза был более «разумным», чем предыдущий. Времена Джо Хэммершмидта закончились. Члены профсоюза знали, кто настоящий хозяин, и знали, что Чарльз Кох не отступится от своих требований, как его предшественники.