Кристофер Леонард - Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

Со стороны Koch выглядела энергетической компанией, но внутри фирмы все виделось совершенно иначе [395].

Чарльз Кох и его помощники считали, что Koch является машиной по сбору информации, которая накапливает запасы знаний, более глубоких и точных, чем у конкурентов. Эта стратегия восходила к первым дням существования Koch Industries, но с появлением нового Совета по развитию бизнеса ее отточили до уровня изящного искусства. Во вновь созданных компаниях, таких как Koch Minerals, были свои мини-команды по развитию, которые работали подобно лучам прожекторов, наводимых на отрасли, в которых велась деятельность. Все, что команды видели и узнавали, передавалось в центральный Совет по развитию, который объединял эту информацию с той, что поступала из других подразделений Koch. Совет по развитию проводил также собственные исследования по поиску новых возможностей за пределами существующей вселенной Koch. Совет по развитию проводил фундаментальные исследования с попыткой выделить экономические тенденции на ближайшие 10–20 лет и выяснял, на что следует делать расчет Koch, чтобы в будущем получить максимальные прибыли. Если Совет по развитию находил сделку, которая ему нравилась, он действовал с потрясающей скоростью. Между Советом и Чарльзом Кохом не было бюрократических преград — только несколько шагов по коридору. Не надо было советоваться с публичными акционерами, только с Чарльзом и Дэвидом Кохами. Вновь и вновь Koch пользовалась этим преимуществом. Совет по развитию рекомендовал варианты для приобретения, и Koch Industries реагировала еще до того, как конкуренты успевали понять, что происходит.

Чарльз Кох внес значительные изменения в порядок работы компании с новыми объектами после приобретения.

Он ввел новый режим соблюдения: он помогал избегать правовых ловушек, в которые попадало почти каждое крупное подразделение Koch вплоть до 1990-х. Как и все, что делал Чарльз Кох, эта новая инициатива имела собственный девиз: «Соблюдение на 10 000 %», то есть сотрудники соблюдали 100 % всех законов 100 % времени[30]. Вначале этот девиз, возможно, казался сотрудникам Koch Industries банальным, даже бессмысленным. В Америке нет компаний, которые не подчиняются законам. Но девиз только казался поверхностным: он означал совершенно новый подход к работе. Koch Industries расширила команду юристов и подключала их к масштабным операциям фирмы. Теперь, если владельцы процессов, такие как менеджеры в Пайн Бенде, хотели слить содержащие аммиак стоки в близлежащие судоходные водоемы, им часто приходилось сначала консультироваться с юридическим отделом Koch.

Сырьевые трейдеры Koch консультировались с командой юристов при разработке новых торговых стратегий.

Команды инспекторов из юридического отдела совершали рейды на производства и грозили их закрытием, если менеджер не мог подтвердить, что какой-либо запорный клапан не был должным образом проверен. Требование соблюдать закон было очень серьезным и служило стратегической цели. Koch будет держать представителей региональных и федеральных органов регулирования за пределами своих владений.

В целом это была самая значительная реструктуризация, поскольку в компании Koch Industries впервые с момента смерти Фреда Коха проводилась унификация, а компания была реорганизована. Большинство публичных фирм анонсирует такие капитальные перестройки в пресс-релизах и подробно разъясняет в интервью деловой прессе. В Koch Industries ставка делалась на секретность. Отчасти это было связано с корпоративной культурой: Чарльз Кох всегда считал, что его бизнес — личное дело, которым журналисты не имеют права интересоваться. Но более важная причина была стратегической. Для компании, которая ставила цель использовать свою превосходную информированность, стало необходимым, чтобы никто — ни общество, ни тем более конкуренты — не мог узнать, что происходит внутри черного ящика Башни корпорации Koch. Реструктуризация «была проведена так, чтобы не быть очевидной ни для рыночного окружения, ни даже для сотрудников, — рассказывал один бывший топ-менеджер, детально знакомый с деталями процессом. — Не всегда хочется привлекать внимание».

В 2000 г. Koch легко удавалось избегать внимания такого рода. Во многом это было связано с тем, что в Соединенных Штатах тоже происходила смена власти, и процесс этот не был гладким.

Утром 20 января 2001 г., в день инаугурации, люди выстроились вдоль тротуаров Пенсильвания-авеню в Вашингтоне, несмотря на сильный дождь и серое небо

[396]. Автоколонна Джорджа Буша — младшего следовала мимо толпы, и вновь избранный президент не мог не заметить плакатов, которые держали люди, стоя за полицейскими баррикадами и кордонами. На плакатах от руки было написано: «Да здравствует вор», «Буш проиграл» и «Восстановите демократию и посчитайте все голоса». И это было только самым заметным проявлением глубокого конфликта, разгоревшегося после президентской кампании 2000 г. Сама кампания отразила состояние беспорядка в Америке. Несмотря на пыл и шум, в ней не поднимались споры по главному вопросу: какую роль федеральное правительство должно играть в регулировании частного предпринимательства. Широкий, общенациональный политический консенсус, лежащий в основе политики «Нового курса», фактически изжил себя в 1970-х гг., но какой-либо новый консенсус его, очевидно, не сменил [397].

Революция по дерегулированию Рональда Рейгана провалилась. Программы «Нового курса» и более поздние программы «Великого общества», принятые при президенте Линдоне Джонсоне (такие как Medicare и Social Security), оставались в силе. Но теперь эти программы предоставления социальных гарантий сочетались с убеждением в том, что правительство должно держать руки подальше от рыночной экономики. Администрация Клинтона только закрепила этот парадоксальный взгляд на роль правительства. Она ослабила регулирование деятельности банков и расширила правительственные программы.

Если новую эру можно было описать каким-то термином, то это был все еще туманный и неоднозначный «неолиберализм», который сочетал механизмы государства всеобщего благосостояния и меры по дерегулированию для нескольких избранных групп с особыми интересами, которые обладали средствами и лоббистскими возможностями для того, чтобы их слышали в Вашингтоне.

За таким подходом не стояло конкретной идеологии или общественно-политического консенсуса. Политическая кампания 2000 г. отразила эти реалии. Казалось, что Джордж Уокер Буш и его оппонент-демократ, вицепрезидент Эл Гор, провели всю кампанию, изо всех сил стараясь быть неотличимыми друг от друга.

Буш позиционировал себя как лояльный к левым «сострадательный консерватор»; Гор — как либерал, лояльный к правым [398]. В процессе выборов голоса электората разделились поровну. В штате Флорида отрыв Буша составил бесконечно малые 537 голосов, разница, статистически несущественная. Начались судебные процессы, где требовали пересчета голосов, и исход выборов был определен судебными решениями, а не демократическими процессами. Правительство оказалось едва ли способным к планомерной преемственности.