Дарина Григорова - Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Чаще всего украинская двойственность объясняется повторением исторического наратива украинских националистов XIX века, согласно которому «украинский дихотомный характер» является результатом «столкновения нации и империи». Последователи этой версии рассматривают украинцев как единую нацию, которой по ошибке свойственна «региональная малорусская идентичность», сочетаемая с «имперской русской идентичностью», Россия же не имеет ничего общего с Русью, с Киевом, а отсюда — и с украинцами [341] The Ambiguities of National Identity: The Case of Ukraine. Orest Subtelny. Ukraine: the search for a national identity. Edited by Sharon L. Wolchik and Volodymyr Zviglyanich, Rowman&Littlefield publishers, Ins. 2000, p. 1, 3. (что является повторением тезиса польской историографии с начала XVI века до наших дней).

Исследователи, которые считают связь между Киевской Русью и Россией условной, более того — воспринимают ее как часть русских исторических описаний, применяют в отношении средневеков-ного русского государства понятие «средневеков-ное восточнославянское государство», а этническую идентичность Руси считают «неопределимой» [342] «Kievan Rus, the medieval East Slavic state», «the elusive nation»: Serhii Plokhy. The Origins of the Slavic Nations. Premodern Identities in Russia, Ukraine, and Belarus. Cambridge University Press, 2006, pp. 1–2. «The ancient Eastern Slavic state of Kyivan (Kievan) Rus»: Mikhail A. Molchanov. Borders of Identity: Ukraine's Political and Cultural Significance for Russia. Canadian Slavonic Papers / Revue Canadienne des Slavistes, Vol. 38, No. 1/2 (MARCH-JUNE 1996), p. 182. .

Под влиянием европейского романтизма XIX век не случайно превратился в «инкубатор» национализма. В России зарождение русской национальной идеи связано с Отечественной войной 1812 года, когда все слои общества включились в оборонительную, а затем — в победоносную кампанию. После 1812 года государство начало последовательно проводить политику по созданию национальной общности при соблюдении имперского принципа (каждый православный считался русским вне зависимости от этнических корней), однако с прибавлением (русский — значит, европеец по принадлежности к русской культуре и языку, созданному Пушкиным). Аристократы овладевали письмом на русском языке наряду с французским (позднее всего русский язык был внедрен в ведение документации министерства иностранных дел при Александре III, до того времени ведущим языком был французский).

В царствование Александра I не только была опубликована целая серия трудов по истории русского государства Николая Карамзина, но и всячески поощрялось и финансировалось создание монументальной скульптуры и живописи на русскую историческую тематику. Разумеется, не обходилось и без крайних проявлений чиновничьего бюрократизма в духе уваровской триады (православие — самодержавие — народность), что было неизбежно для имперского организма, подобного российскому, но общая тенденция покровительства исследованию и обсуждению вопросов русской истории и культуры способствовала созданию надежного климата для европейской культурной идентичности русской нации.

Отечественная война 1812 года, воспетая Михаилом Лермонтовым («Бородино»), Львом Толстым («Война и мир»), Петром Чайковским (Увертюра «1812 год») стала неотъемлемой частью души русской нации на все времена [343] Не случайно большевики в духе первоначального интернационального (на практике – глобалистского) проекта Ленина, пытавшегося искоренить все русское, заменить его интерпролетарским, в 20-е годы по инициативе Михаила Покровского запретили изучение русской истории, были искоренены термины «Россия», «патриотизм». Разрушались ценные памятники русского зодчества, такие как храм Христа Спасителя (сооруженный в ознаменование 100-летия победы в Отечественной войне 1812 года), были преданы запрету имена русских героев – Александра Невского, Минина, Пожарского. Создавалась комиссия по латинизации кириллицы, планировался переход с русского языка на язык эсперанто. Подобная антирусская политика продолжалась до середины 30-х годов и была изменена Сталиным перед лицом угрозы Второй мировой войны и уже во время войны, когда было восстановлено использование в качестве объединительного фактора для советской нации бесценных русских символов. – Д.Г. .

В XIX веке формировалась и украинская нация с двумя лицами Януса — малорусского (этнодуалистичного в пределах Российской империи) и галицийского (этноцентричного — в пределах габсбургской империи). Две империи — две украинские нации, культурный дуализм, несовместимость которых неоспоримый факт и в наши дни.

Первая половина XIX века воспринимается как романтический период формирования украинской нации в рамках Российской империи. Интерес к украинскому языку и культуре зародился в славистических кругах и первоначально не имел политического характера. Как правило, постепенное возрождение, а затем и политическое оформление народа в нацию объясняется исследованиями в области этнографии и фольклора, которые пролили свет на наличие украинцев в Российской империи.

Бесспорно, важную роль в национальнообразовательном процессе украинцев сыграло издание сборников песен и поговорок, а затем и поиски специфической, эмансипированной от русских исторических описаний, исторической трактовки прошлого.

Не меньшее и даже равноценное, если не более сильное влияние оказало на будущих украинцев русское и польское революционное движение. Без русских демократов и социалистов, или народников — как они называли себя сами, украинская нация не возродилась бы так бурно в XIX веке, чтобы быть завершенной проводимой большевиками политикой «коренизации» в УССР в 20-е годы.

Верно то, что демократ Виссарион Белинский (подобно Пушкину во время Польского восстания 1831 года) занял проимперскую позицию, характеризующуюся отрицанием малейшего проявления сепаратизма, в то время как Александр Герцен (либеральный западник, основоположник русского социализма), как и Михаил Бакунин (военный революционер-практик, анархист в душе и по жизни) и их последователи из среды русской демократической интеллигенции твердо выступили в поддержку стремления к культурной и политической автономии не только поляков, но и украинцев в рамках славянской федерации.

Идеологами украинофильства в XIX веке, создателями двух противоположных точек зрения на украинскую нацию были Михаил Драгоманов и Михайло Грушевский — демократы, социалисты, пользующиеся поддержкой русских демократических и социалистических кругов, а М.С. Грушевский — даже большевистских и советских. Причиной подобного сподвижничества были наличие общего врага — самодержавия и вера в победу мировой революции социалистов, а также свойственный демократам идеализм по поводу создания мира без национальной, религиозной, социальной и любой другой ненависти. Если Михаил Драгоманов продолжал оставаться демократом и отсюда — скорее космополитом, нежели патриотом, то Михайло Грушевский эволюционировал из социалиста в украинского националиста.