Дарина Григорова - Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Русинская нация была также реакцией на полонизаторскую образовательную политику, проводимую в Галиции, которую продолжила Австрия, а затем и Австро-Венгрия. После Польского восстания (1863) многие польские революционеры бежали из России в Галицию и стали работать там преимущественно преподавателями. Один из них, Паулин Стахурский-Свеницкий, ратовал за «казацкую республиканскую Украину» и ввел понятие «украинец» вместо «малоросс» или «русин» — это был очередной этап борьбы национальных понятий [392] Марков, Д. А. Русская и украинская идея в Австрии. // «Украинская» болезнь русской нации. М., 2004. С. 197. .

П. Свеницкий был назначен галицийскими властями учителем малорусского языка в академическую гимназию Львова [393] Мончаловский, О. А. О названиях «Украина», «украинский». // «Украинская» болезнь русской нации. М., 2004. С. 187–188. . В Галиции вводится написание «украино-русьский» или «украино-руский» (ради отличия от написания «русский», — так ведут себя и нынешние македонцы, которые на письме избегают написания «ъ», но не имеют возможности забыть его произносить; подобная технология конструирования различия стара и эффективна: опять-таки по причине иррационального момента тот или иной символ (образ) имеет силу, которая тяжелей тонн академических изданий.

Польские преподаватели Львовского университета, с одной стороны, поощряли украинскую национальную версию отрыва от русского культурного пространства и всячески препятствовали попыткам русинов издать свою грамматику, близкую к русскому (великорусскому) языку, а с другой — редко допускали малороссов в свою среду, и эта политическая линия проходит через весь XIX век.

Русская политика в отношении русинов была противоположна польской: она заключалась в частичной поддержке, которая, однако, из-за непоследовательности не имела эффекта. В царствование Александра II (1876) Россия финансировала русофильский печатный орган русинов Галиции «Слово», но субсидирование продолжалось только до сентября 1880 года, когда по распоряжению тогдашнего министра внутренних дел М. Лорис-Меликова субсидии были прекращены [394] Alexei Miller. Ukrainian Question: Russian Nationalism in the 19th Century. CEU Press, 2003, 213–214. .

В 1901 году Львовское научное общество имени Тараса Шевченко обратилось к австрийским властям с петицией об учреждении «малорусского университета» [395] В 1805 г. Львовский университет был закрыт и часть его кафедр перешла в Краковский университет, остался только лицей, в котором с 1808 г. преобладало изучение латинского языка в противовес русинскому; лицей был призван обслуживать униатов, а не православных русинов. В 1818 г. Львовский университет был восстановлен, но с сильным немецко-латинским влиянием. С 1871 г. Львовский университет перестал быть немецким, было дано право вести преподавание на одном из местных языков – польском или русинском, но второй полностью игнорировался. . Профессора называли себя «представителями малорусской науки» и жаловались на то, что Львовский университет носит польский отпечаток и что в нем редко допускается чтение лекций на малорусском языке [396] Петиция Львовского ученого общества имени Шевченка австрийскому рейтсрату об учреждении самостоятельного мало-русского университета в Львове. 21 ноября (4 декабря) 1901 г. // Киевская старина, 1902. № 1. С. 1–4. . Русины назначались преподавателями в университет только при условии соответствия «gente Ruthenus, natione Polonus», если же нужно было при назначении сделать выбор между поляком и русином, то выбор падал на первого, при этом научный потенциал кандидатов не принимался во внимание. Очень серьезное внимание уделялось проблеме языка: так, декан философского факультета Львовского университета лишил слова проф. Михаила Грушевского на академическом собрании только за то, что выступающий говорил не по-польски, а по-украински [397] Ефремов, С. В борьбе за просвящение.//Киевская старина. 1902. № 2. С. 313–346. .

В начале XX века понятия «малороссы», «украинцы» и «русины» уже употреблялись в Галиции как полноценные синонимы. В некоторых текстах на темы просветительского антагонизма во Львове украинские националисты наряду с названием «малорусский университет» применяли и название «русино-украинский университет».

Полонизированных русинов называли «твердыми», к ним относились как к национальным предателям, которые «рабски отреклись от своих украинских прав». А в то же время украинские националисты в Галиции не признавали русинской идентичности и с презрением повторяли издевательское выражение поляков: «вчерашний поляк — сегодняшний русин» [398] Из Львовского университета. // Киевская старина. 1902. № 5. С. 111–115. . Для сравнения: в Словакии русины выдвинули лозунг: «Быть русином — не позор, а честь!» (2009), а во время переписи населения (2001) цитировали русинского народного просветителя XIX века А. Духновича. В современной Украине возрождение русинской нации воспринимается болезненно, современные украинцы с не меньшим высокомерием, нежели поляки заявляют, что «карпатские русины — не национальность и не национальное меньшинство и даже не этническая группа, — это профессия», под которой подразумевается «пятая колонна — от Кремля» [399] «Я русин был, есмь и буду, а при списованию людей у маю 2001 на то не забуду!». – С. 7, 15. .

Явно к пятой колонне следует отнести и американского сенатора Джона Маккейна, который по настоянию русинской диаспоры США убедил в 2007 году президента Украины В. Ющенко не препятствовать провозглашению в Закарпатье национальности «русины». Маккейн лишь выполнял роль вестоносца, однако же проявленный американцами интерес к этой молодой нации не случаен: им было важно знать, будет ли она дуалистической, основываясь на признания исторических связей с Россией, занимающей русофильскую позицию в сочетании с собственной русинской, идентификацией — или же наоборот, при равнодушии русских властей сформируется в еще одну восточно-славянскую русофобскую нацию — вот в чем заключался вопрос.

Возрождение русинов иррационально и в стиле мифологической направленности национального сознания. Битва национальных понятий проходит с переменным успехом при отсутствии неизменного победителя: попытка замены «малорусского» «украинским» провалилась, как и элиминирование «русинского» в силу краткосрочности политического воздействия с точки зрения исторической вечности, в то время как культурные ростки национальных архитипов в состоянии воскреснуть от какого-нибудь одного образа, одного слова, одной песни — и привести к пробуждению целой общности.

Рациональные факторы, способствовавшие образованию двух украинских наций в двух империях (Австро-Венгерской и Российской) в XIX веке, были следующие: