Дмитрий Брикман - Детский недетский вопрос

Могу ответить. Это будет связано с моим предыдущим ответом. Радуйтесь. Это чрезвычайно важное задание. Я думаю, что ничего умнее придумать нельзя. Мы живем, чтобы радоваться. По возможности. Один бывает талантлив к радости, другой — менее талантлив. Но можно поставить себе такую задачу. Радуйтесь.

27 мая 2020 г.

Виктор Шендерович — прозаик, драматург, сценарист, сатирик, теле-и радиоведущий, публицист, педагог.

Ну это простой для меня вопрос. Я — выросший и почти состарившийся мальчик из хорошей московской семьи. Это для меня довольно важная дефиниция.

Да. Но из той семьи, в которой я вырос. Для меня совершенно никакого значения не имеет национальность и совсем малое значение имеет принадлежность к стране. Но я — мальчик из хорошей московской семьи, и те ценности или предрассудки, как угодно можно назвать, которые были мне привиты, для меня очень важны.

В детстве с конфетами была напряженка, а насчет ума — не знаю, трудно самому судить. Мне кажется, в детстве я был в каком-то смысле умнее, чем сейчас, потому что мир был более цельным, добро и зло очевидными, без полутонов. Потом у меня было, я помню, юношеское ощущение отчаяния, и уже во взрослом возрасте 30 лет я осознал, что ничего не понимаю. Что я в этом мире чужой, что вокруг взрослые люди, а мне словно 5–6 лет, я не понимаю, как тут себя ведут…

Да. Например, первый раз я попытался написать о любви в 50 лет. Только в этом возрасте я почувствовал, что имею право высказаться на эту тему. Что у меня есть какой-то опыт и достаточное знание человеческой природы.

Неразделимость, наверное. Когда ты понимаешь, что тебя без этого человека просто нет. Замечательная формулировка у Довлатова: «Это не любовь, это судьба». В какой-то момент выясняется, что у тебя есть ребро. И ты кому-то ребро, симметричным образом. Мы часть друг друга. Срослись.

Бог создал женщину, чтобы мужчине вообще имело смысл жить. «Сладостное внимание женщин — почти единственная цель наших усилий», — сказал Александр Сергеевич Пушкин. Замечательная формулировка, потому что мужчинами нас делают женщины. Для кого бы мы распускали хвост, для кого бы мы все это изобретали, делали. Так что да — для того, чтобы было весело.

Но весело не в том смысле, чтобы, так сказать, подпрыгивать и веселиться. Веселье — это все-таки что-то смехопанорамное. Скорее, радостно. Жена Зиновия Ефимовича Гердта однажды сказала, что женщина должна быть доброй и веселой. И это замечательно. В этом и есть, наверное, женский ум — быть доброй и веселой. Мужчины конфликтны, мужчины изменяют мир, а женщины сохраняют мир, дают правильную систему координат. И в этом смысле рядом с доброй и веселой женщиной должен быть сильный и ответственный мужчина. Иначе непонятно, зачем одно без другого. Хемингуэй хорошо это подметил в раннем цикле рассказов «Мужчины без женщин» — как мужчины деградируют в сугубо мужском обществе. Армия — пример такой деградации.

Может быть, за попытку быть честным. Я пытаюсь не врать. Я пытаюсь не врать себе, пытаюсь не врать наружу. Пытаюсь быть честным.

Или, скажем, за органику. Точно, вот за что меня можно любить. Я, как сказано у Бродского, «любил немногих, однако сильно», я совершенно не умею симулировать: я кого люблю, того люблю, кого нет, того нет. Это счастье моей судьбы — я имею возможность вести себя органично. Могу встать и выйти в любую секунду, если мне плохо, если я не хочу находиться с этим человеком в этой компании, и меня ничто не может удержать. Это называется органикой.

Да. Я, во-первых, могу не прийти. Я, естественно, учитываю условность, я скандалю на бумаге, как сказано у Бабеля… Я не получаю удовольствия от брутальных ситуаций, я не конфликтный человек. Но с течением времени, с возрастом я научился не стесняться своих чувств. Как нас учили: интеллигент — это человек тихий, скромный, которого не видно и не слышно, да? А вот нет. В предпенсионном возрасте я понимаю, что интеллигентность, в частности, состоит в том, чтобы внятно дать понять негодяю, что он негодяй. Прилюдно, если надо. Или с чем-то не согласиться. Это требует усилия для человека интеллигентного, потому что, еще раз говорю, у меня нет задач что-то демонстрировать, я лучше не приду в то место, где мне придется демонстрировать. Но иногда бывают ситуации, когда приходится реагировать.

Есть притча про каратиста и самурая, который вызвал его на бой мериться, кто кого. Каратист сказал: «Хорошо, но только давай на острове, чтобы никого не задеть». Они приплыли на лодке на этот остров, и самурай выскочил первым на берег, а каратист оттолкнулся и уплыл обратно к себе, оставив его на острове. И когда ученики сказали: «Как же так, ты струсил», — он сказал: «Нет, мое искусство не побеждать, мое искусство — быть непобежденным». И в этом смысле лучше не допускать кровавых ситуаций.

Думаю, что нет. Но, в принципе, гораздо лучше не допускать ситуации, где тебе придется быть в чужом жанре — в жанре мордобоя, склоки. Скажем, я с давнего времени не участвую в телевизионных жанрах.

Да-да. Это чужой для меня жанр, потому что там побеждает горлопан, тот, кто накрывает другого звуком, тот, кто хамит. Нельзя победить Жириновского. Если ты победишь его в интеллектуальном жанре, на уровне тезисов, он плеснет тебе в лицо водой. И он победит по своему жанру. А когда ты в ответ плеснешь — ты проиграешь. Потому что он тебя затащил на свою территорию. Поэтому надо стараться не давать себя затаскивать на чужую территорию.

3 года, девочка: «А как Дед Мороз определяет, хороший был поступок или нет?» Оставим в сторонке Деда Мороза. Как Виктор Шендерович определяет, хороший был его поступок или нет?

Тут даже не надо ничего анализировать. Внутри есть нравственный камертон, который природа и папа с мамой настроили. И ты просто чувствуешь, когда прав и когда не прав.