Павел Рупасов - 100 вопросов без ответов. ВМФ России

Мы думаем, что изложенному факту много причин, но основная все-таки — поспешная подготовка выставок, «за 22 дня». Здесь по запросу читателей мы можем привести копии методических разработок, регламентирующих типовой план подготовки выставок, из 4—5 этапов, занимающий каждый по одному а то и два месяца: подбор предметов к запланированной выставке, реставрация подобранных предметов, описание подготавливаемых предметов и т. д. И на каждый этап отводится не менее 30 календарных дней… Руслан Шамсудинович, «спешка приводит к депрессии», как было написано на стенах мастерской художника Александра Жерноклюева. Добавим от себя: при лишней поспешности пропорционально падает качество производимой Вашим музеем работы.

Наше внимание на данном участке «Хроник ЦВММ» занимали групповые фотографии сотрудников музея. На редком фото 1934 года видно, как изменились люди, по сравнению с 1908 годом: на фото 1908-го все «холеные да усатые», с медалями, даже все сторожа и вахтеры при наградах и в военно-морской форме. На фото 1934 года все стоят в демократических позах, трое курят, у одного руки в боки, особенно расслабленно и по-купечески получился фотограф. Один только заместитель начальника музея Данилов (без инициалов) стоит в напряженной позе — руки по швам… На военных белые фуражки (июль), тульи фуражек «минимальные», в отличие от тулий 1980-х годов и вплоть до наших дней, когда у некоторых офицеров фуражки в народе называют «аэродромами»…

На странице 181 того же источника «Морской музей России» 2004 года издания представлено групповое фото: «Сотрудники Центрального военно-морского музея. Май 2000 года». Сфотографировались тогда 32 человека. Фамилии их уже не названы. Двадцать трех из них нам удалось путем опроса старейших сотрудников музея опознать и назвать. Остальные уже «не узнаются», их фамилии исчезли из памяти, люди ушли, забыты, умерли…

Далее, как оказалось, традиция групповых фото «иссякла». Нам не удалось найти групповые фото сотрудников музея после этой майской фотографии 2000 года. Нет таких фото ни в парадном альбоме 2016 года, нет их и в шести красочных изданиях альбомного формата о ЦВММ, в том числе пяти его филиалах, изданных в 2017—2018 гг. Только два раза — в изданиях о крейсере «Михаил Кутузов» и филиале «Дорога жизни» — есть портрет директора Нехая Р. Ш. Сотрудники же музея и филиалов группового фото в этих изданиях не удостоились.

Кем и когда «повелось» размещать на групповых фотографиях людей без имен, фамилий и должностей и даже без года создания фотографии? И потом, кому и почему «довелось» избавиться от традиции, бытовавшей еще в 1908 году — «групповое фото сотрудников музея»? С именами, с должностями. Это ведь история наша, история, связывающая нас традицией с 1908 годом… Зачем уничтожена еще одна «ниточка» памяти о людях?

Групповых фото нет и в книге Ларионова «История Центрального военно-морского музея 1709—2019 гг.». То есть история у музея есть, а сотрудников у музея нет…. Пусть нас обвинят в предвзятости, но этот «новый почерк» на «отлично» усвоил Руслан Шамсудинович: доски почета на виду у посетителей нет, доски с портретами блокадников нет, фотографий сотрудников в изданных музеем трудах с 2013 года уже тоже нет, даже знамени музея нет (а на фото 1975 года знамя ЦВММ есть — в книге Огородникова-Корчагина на стр. 159 и в книге Ларионова на стр. 721). Знамя есть, и на нем написано «Центральный военно-морской музей».

Что ж это, Руслан Шамсудинович, у Вас чего не хватишься — ничего нет? Минимализм? Или избавление от истории музея? Все строящие вместе с Русланом Шамсудиновичем здание нового музея должны быть рядовыми солдатами. Все солдаты должны быть обезличены?

На фото 1908 года поименованы даже все пять сторожей, а в обществе «развитой демократии» Руслана Шамсудиновича ничьих фотографий быть не должно. И нет их…

Возвращаясь к небрежности с датированием фотографии: на фото сотрудников музея Балтийского флота нет даты. Нужно заметить, что подобные небрежности — характерная черта издательской деятельности музея «времен Нехая»: списки литературы в изданиях условные, никогда не превышали более 40 источников, будто бы музей и филиалы публикуют одну работу в десять лет: 310 лет по одной работе в год = 310 публикаций о музее? А когда источники наконец к нашей радости появляются (в книге Ларионова), они «по традиции» сформированы машинным образом.

Это как? А вот так: на букву А: Авраамов, потом Аврора, потом Адмирал (П. С. Нахимов), потом Александр (Карлович Беггров). Надеюсь, нам удалось вызвать улыбку у читателя… И так машинно созданы алфавитные списки литературы повсеместно, например, у парадного альбома 2016 года «Морской музей России». Полноцветный огромный альбом 3 кг весом, на самой дорогой бумаге, 316 страниц с бесконечным, не поддающимся счислению количеством фотографий и иллюстраций (мы подсчитали, получилось 837 иллюстраций!), собранных в коллажи, суперобложка, тканевая крышка, синхронный перевод на английский язык. Тираж 2 000 экз.

В общем, «последнее слово отечественной полиграфической продукции» — бумага 150 г на кв. м. (для сравнения, обычная ксероксная в два раза тоньше — 80 г. на кв. м.).

А со списком литературы та же небрежность: все свалено в одну кучу — человек делал «без головы» и никто его не контролировал. Оно и понятно: кто ж эти списки литературы читает? Тогда, значит, и парадные альбомы никто не читает, дарят-ставят на полку начальству «для солидности». Только вот с ноября 2019 года на ресепшене музея перед кассой поставили стеклянную витрину с продаваемой полиграфической продукцией, изданной музеем, и «наш с вами» парадный альбом 2016 года издания продается за 5 тысяч рублей (а «филиалы» по тысяче).

Почитаем, что же продается за пять тысяч рублей? В разделе «Литература» читаем на букву «А»: Адмирал (Макаров), Айвазовскому (вослед), Александр (Карлович Беггров), Андрей (Тронь). Теперь на «Б»: Балтийский (флот), тут немного, потерпите, скоро закончим. На «В»: Военно-морской (флот России), на «Г»: Государственные (гербы СССР), на «З»: Записки (музея), Зарубежный (маринизм). Это что вообще? По какому принципу формировался этот алфавитный список? Это персоналии? Нет! Это термины и определения? Нет. Названия на географической карте? Нет. Это всё вместе, плюс случайные слова, с которых начинаются статьи и книги — все вперемешку. «Нехаевский экспрессионизм». Чувство, которое при этом возникает? Из-под черной рясы православного священнослужителя иногда, бывает, выглядывают белые кроссовки… Вот такое же чувство вас охватывает, когда вы читаете алфавитные списки книги Ларионова и парадного альбома «Морской музей России» (оба издания вышли к 310-летию ЦВММ). Зачем так дешево и так больно позорить Национальный музей России?