Евгений Крушельницкий - Город мастеров

Правда, тут у меня появились сомнения: какая бы система ни была, но рано или поздно придётся учить слова и правила, как эти слова друг за другом выстраивать. Иначе никакого «скольжения» не получится.

— Вы говорите про традиционную методику обучения, а я — совсем о другом, — возражает Виктор Афанасьевич. — Нам внушают: выучишь слова, грамматику, будешь строить фразы и тебя будут понимать. Всё это чушь. Американские психологи доказали — не получается. Дело в том, что мы в детстве запускаем механизм мышления и речи на родном языке. Это значит, что мы чувствуем структуру предложения и способны понять его смысл, если даже все слова непонятны. Помните знаменитую фразу нашего филолога Щербы? «Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокрёнка». Кто владеет русским, без труда сообразит, что бокру с бокрёнком не повезло и им обоим досталось от куздры, которая к тому же глокая. Но запустить подобный механизм на иностранном языке у нас не получается. Мы сначала формулируем русскую фразу, а потом заменяем слова иностранными. Получается не то, потому что у каждого народа свой менталитет, а, значит, и формулировки разные. Как, к примеру, по-немецки «сутки»? Никак, надо говорить «день и ночь» или «24 часа».

Так вот, продолжает профессор, по нашей методике мы сначала отрабатываем перевод смысла предложения. Это несложно, для английского языка универсальный алгоритм — семь операций, для немецкого — пять. А потом проводим специальный тренинг, чтобы вы забыли все правила, читали текст и сразу воспринимали информацию на иностранном языке. Перевод не нужен, он понадобится только для того, если вы захотите объяснить кому-то ещё, о чём речь. Это и есть слайдинг.

— Но слова-то всё равно придётся запоминать?

— А тут мы используем одно полезное качество, которым никто из нас не обделён, — лень. Тексты для чтения подобраны так, что помогают непроизвольному запоминанию. Например, после текста №1 даются слова. Вы всё прочитали, но не запомнили. Что ж, читайте дальше. В следующем тексте повторяются те же слова, хоть речь уже о другом. Можно заглянуть в словарь, но выручает лень: достаточно чуть поднапрячься и вспомнить. После чтения третьего текста эти слова уже переходят в долговременную память, потому что наше сознание воспринимает их как нечто нужное для выживания.

— Сколько времени понадобится, чтобы выучить язык по вашей системе?

— Смотря что вам нужно. Слайдинг состоит из пяти модулей. Хотите свободно читать без словаря? Достаточно первого модуля, 60 часов для английского языка и 48 — для немецкого. Устное деловое общение — ещё 60 часов. Третий модуль, такой же небольшой, даст право сказать, что вы свободно владеете языком. Желающие могут освоить также профессиональную лекcикy. А ещё за восемь занятий вас научат оксфордскому произношению, причем безо всяких традиционных схем — где язык, где зубы… Правильно произнести иностранное слово, да ещё и незнакомое, нелегко, и поэтому мы учим на базе русского языка, быстро и эффективно.

— А зачем нам, собственно, оксфордское произношение? Недаром же говорят, что разговаривать без акцента надо переводчикам, преподавателям и шпионам.

— И ещё культурным людям. Конечно, объясниться можно и на пальцах, но если вы хотите выглядеть образованным человеком, то не стоит жалеть времени ещё на несколько занятий. В конце концов всё нужно делать как следует. Даже если язык вам понадобится только для того, чтобы читать иностранные газеты, всё равно он сослужит большую службу: разовьёт мышление, память, поможет яснее формулировать мысли на родном языке.

ТЕРПЕНИЕ — ДОБРОДЕТЕЛЬ ВЕРБЛЮДА

В. Вотинов убежден, что самое приятное на свете — это познание нового. Мы с интересом слушаем радио, читаем газеты, но для школьников умудряемся превратить познание в каторгу. Когда ребёнок приходит на первое занятие — в его глазах восторг и ожидание чуда, он готов горы свернуть. Но уже через две-три недели бесполезного труда и скуки интерес иссякает и начинается «педагогическое» насилие. А из-под палки ничему не научишь.

Между тем вотиновский слайдинг действует уже десять лет. Написаны учебники, тысячи слушателей освоили иностранные языки по этой методике. Слайдинг позволяет выбирать любое сочетание модулей, причем каждый из них гарантирует пусть минимальный, но зато быстрый и практичный результат. А дальше каждый может совершенствоваться сам.

Но если результаты так хороши, то почему же до сих пор и в школе, и в вузе нас учат по-прежнему?

— Потому что иначе не умеют, — поясняет Виктор Афанасьевич. — Посмотрите на эти тяжеловесные учебники: многие ли в состоянии их одолеть? А ведь немецкий конъюнктив — это пять строк на доске. Формы английского глагола можно усвоить за два занятия. Но сторонники старого привыкли списывать скромные результаты на наши якобы плохие способности. Нам язык нужен не через десять лет, а через десять дней, но они так учить не могут. Вот и уходят в глухую защиту: мол, не мешайте нам жить.

— И все же многие умудряются-таки выучить язык — вот вы, к примеру. Недаром же говорят про терпение и труд, которым всё нипочем.

— На Востоке есть другая пословица: терпение — добродетель верблюда. Да, учить язык можно по-разному, но смотря какой ценой. Дело в том, что современные методики игнорируют психологию человека, и природа нам за это мстит. Поэтому систему обучения надо немедленно реформировать, сделать её гуманнее, чтобы она стала источником удовольствия. И согласовать не с министерскими инструкциями, а с законами природы. Тогда и результаты будут другие.

Когда же мы дождёмся этих «других результатов»? В Европе давно уже стало нормой кроме хорошего английского иметь в запасе ещё парочку — скажем, немецкий с французским. Кстати, профессор готов обучить немецкому языку всех желающих жителей округа. Бесплатно. Если, конечно, местное кабельное телевидение поможет. Зачем? Чтобы убедить скептиков: язык можно учить быстро, легко и с удовольствием. Я хоть и не скептик, но тоже запишусь. А то ведь скучно со словарём читать.

Научный сотрудник Института вирусологии Вилли Мельников знает столько языков, что их число уже не имеет значения. Где-то около сотни, не считая наречий и диалектов. И ещё четыре — на подходе. Причём он считает только те, на которых думает и пишет стихи. Если приплюсовать и те, на которых может читать и объясняться, то цифру придётся удвоить. При этом Вилли не любит, когда его причисляют к полиглотам и стараются выпытать секрет успеха. Во-первых, слово «полиглот» у него ассоциируется с обжорством, а во-вторых, его «секреты» никому не помогут — хотя бы потому, что он не овладевает очередным языком, а позволяет ему овладеть собой. И никаким феноменом себя не считает — просто, говорит, жизнь так сложилась. Наконец, самое главное: языки — далеко не единственное увлечение Вилли. Н ещё и поэт, создатель авторского жанра муфталингвы, он мастер драконографии, маэстро фракталов и много чего ещё, а мы тут со своими языками… И всё же, несмотря на подозрительное отношение к себе многих современников, он в который раз пытается объясниться.