Евгений Крушельницкий - Город мастеров

— Ничуть. При этом инициатива шла в основном снизу, от народа. Напомню, что памятник Минину и Пожарскому поставило не правительство, а Вольное общество любителей наук и художеств, которое выдвинуло эту идею и боролось за неё многие годы. А ведь Минин и Пожарский, в конечном счёте, способствовали утверждению династии Романовых. Каждый из дарителей был занесён в книгу, её потом напечатали. Есть там и такие слова: «Крестьянка Фетинья из деревни Читинского уезда с малолетними сыновьями дала два гроша»…

Так же ставили и памятник Пушкину. Была подписка, затем три тура конкурса. Зато в Москве появлялись шедевры монументального искусства, а вот такие сооружения, как памятник Калинину, — нет, денег на них народ бы не дал. Кстати, скульптор Опекушин, выигравший конкурс на памятник Пушкину, получил деньги только на материал. А на то, что осталось после установки памятника, устроили его торжественное открытие и издали полное собрание сочинений поэта. До копейки отчитались!

— А как же Карамзин? Сетовал: воруют, мол…

— Это наверху воруют, там всегда крали. А памятник ставил народ.

Сначала Пушкин стоял лицом к женскому Страстному монастырю. Это был молодой монастырь, созданный при Алексее Михайловиче, когда в Москву была перенесена икона Божьей Матери Страстей Господних, символ мира, наступившего в Московском государстве. Именно отсюда раздался первый удар колокола, возвестивший о том, что наполеоновских солдат в Москве уже нет. После 1812 года у площади было два названия — площадь Тверских ворот и Страстная площадь, но всё равно ни о каком переименовании речь не шла. А вот в 1924-м площадь стала Пушкинской. Потом с такой же легкостью памятник переставили с одной стороны улицы на другую.

— Что можно сказать о нынешней практике, связанной с московской топонимией? Есть ли стремление учиться на прошлых ошибках?

— Стремления такого, конечно, нет, и по-прежнему приходится бороться с каждой очередной глупостью.

Недавно я была на заседании комиссии по монументальному искусству. Рассматривали два вопроса: восстановление памятника Дзержинскому на Лубянке и восстановление памятника Скобелеву. Последний стоял когда-то на Скобелевской площади, напротив мэрии, на месте памятника Юрию Долгорукому. В свое время царский Генштаб назвал этого генерала Суворовым XIX века. Памятник соорудили в 1912 году на народные деньги, а площадь переименовали в Скобелевскую. Спустя несколько лет памятник уничтожили, площадь стала Советской, а затем — Тверской. С 2000 года идет борьба за его восстановление, создан Скобелевский комитет, который возглавляет космонавт Алексей Леонов. Власти выбрали для памятника Южное Бутово: мол, в городе нет больше свободных площадей. Я возразила: место есть, и оно ждет Скобелева. То самое, где стоял Дзержинский. В результате в центре столицы получится славянское полукольцо: памятники Кириллу и Мефодию, Героям Плевны (где командовал Скобелев), а также памятники Скобелеву и Ивану Федорову.

Предложение было принято, но, видимо, не всем пришлось по вкусу. Через несколько дней мне из комиссии позвонили: мол, нельзя ли отозвать моё предложение?

— Ну и как? Можно?

— А с какой стати? Только потому, что чиновникам ближе Дзержинский, чем Скобелев? Народная память директивам не подчиняется. Поэтому решения следует сверять не со звонками, а с нашей историей. Её надо не только знать, но и уважать.

В чем причина языковых неудач? «Плохо учились», — упрекают нас учителя. Но вот я встретил человека, который отвечает на этот вопрос иначе: «Плохо учили». Это заведующий кафедрой информационных методов обучения Московского государственного лингвистического университета (бывший институт им. Мориса Тореза) Виктор Афанасьевич Вотинов. Профессор берется обучить любого английскому языку за 15 занятий, немецкому и французскому ещё быстрее — за 12. Через три недели ученик будет читать без словаря, ещё через полмесяца сможет объясниться с иностранцем. А если хватит духу ещё на пару недель, то ему гарантируют свободное владение языком.

Вот такие головокружительные картины рисует профессор Вотинов. Но мы-то с вами знаем, что так не бывает. Возраст не тот, да и память… Вот если бы за границей пожить — тогда конечно. Однако Виктор Афанасьевич считает всё это сплошными заблуждениями и рекомендует для начала избавиться от привычных стереотипов.

ПРО ТО, КАК НА САМОМ ДЕЛЕ

«Чем раньше начинаешь изучать язык, тем лучше».

— На самом деле язык нужно изучать не впрок, а тогда, когда в нём возникает потребность. В школе — не раньше девятого класса. Не пользоваться языком — значит понапрасну тратить на него время и силы, считает профессор.

«Дольше учишь — лучше знаешь».

— Учить иностранный язык надо быстро и результативно. Если пойдете по ягоды с ведром, то у вас не хватит терпения его наполнить. Возьмите лучше небольшую кружку, наполните её и наслаждайтесь результатом. Потом наполняйте снова. Да, язык безразмерен, но вам вполне по силам научиться свободно себя чувствовать в наборе конкретных ситуаций.

«Учить язык проще всего за границей».

— Можно, конечно, и так, да только на скорые результаты не рассчитывайте. Освоите несколько обиходных фраз, но пройдут годы, прежде чем научитесь понимать, скажем, радиопередачу. Изучать язык надо за письменным столом, а за границей — совершенствовать.

«Оксфордский курс. Занятия проводит англичанин» — это то, что нужно».

— Мало знать язык, надо ещё уметь ему научить. У зарубежных гастролёров чаще всего другие цели — решить свои финансовые проблемы доступным способом. Что касается оксфордского или кембриджского курсов, то они строятся на обучении устной речи и запоминании большого количества материала. Это рассчитано не на один год и чаще всего не даёт практического результата. Я уж не говорю о том, что эти учебники не учитывают особенностей нашей психологии, от которой и зависит, что и как мы говорим.

«Учиться надо сразу всему — чтению, письму, устной речи».

— Ни в коем случае. Научиться сразу всему за короткий срок нельзя. Обучение растягивается на годы. А в итоге — «чтение со словарём». Но сначала нужно научиться читать и воспринимать чужую речь, причем до результата. К сожалению, взаимосвязанное обучение — основа современной методики преподавания иностранного языка.

…Прав был ироничный мудрец: в действительности всё оказалось не так, как на самом деле. Но если наши представления об изучении языка — сплошные заблуждения, то где же истина?

С ГОРЫ НЕВЕЖЕСТВА — В ДОЛИНУ ЗНАНИЙ

Свой метод профессор Вотинов назвал английским словом «слайдинг», что означает спуск, скольжение с горки. Он предлагает не штурмовать вершины знаний, а спускаться с горы невежества, используя законы природы и собственные недостатки. Причём спускаться будем сначала медленно, потом всё быстрей и быстрей.