Александр Проханов - Здравствуй, мобилизация! Русский рывок: как и когда?

Просто, в конце концов, нужна осмысленность существования.

Можно спорить, возможно ли бесклассовое общество. Но на сегодня от 60 до 70 % граждан живет продажей своей рабочей силы по найму, порядка 30 % получает стипендии и пособия, 3 % — добывают себе хлеб насущный, занимаясь мелкой бизнес-деятельностью без найма других работников, и 1 % — получает доход от использования наёмной рабочей силы.

Получается, что, в отличие от начала ХХ века, сегодня созданию бесклассового общества препятствует существование от силы 1–4 % представителей иного класса.

Общество Прорыва объективно способен создать такой социальный субъект, который связан с постиндустриальным производством, ничего не теряет при отказе от индустриального производства, обладает личными и профессиональными ресурсами, затребованными в постиндустриальном обществе, свободен от форм экономических отношений, связывающих его с Обществом Потребления, то есть новый пролетариат современного мира.

Свою рабочую силу сегодня продают не только рабочие — её продают и высококвалифицированные специалисты: журналисты и учёные, технологи и инженеры, преподаватели и менеджеры, программисты и врачи.

В целом, все они — то, что сегодня и есть пролетариат. Если последовательно проводить классовую точку зрения, то придётся признать, что объективно все перечисленные категории являются в современном частнособственническом обществе отрядами «неопролетариата».

Сегодня, в результате происходящего перехода от индустриального производства к постиндустриальному, информационному, наиболее передовыми стали звенья, связанные с производством знания, информации и технологий. А ядро «нового пролетариата», то есть та его наиболее передовая часть, которая может обеспечить функционирование наиболее передового производства, — составляют технологи, учёные, инженеры, программисты, вообще — все те, кто связан с производством нового знания и информации. Хотя, разумеется, без перевода в реальное производство знаний о том, как некую продукцию сделать более эффективно, с новым качеством и в большей объёме, — всё останется в прежнем состоянии.

Но общество, провозглашающее задачи прорыва, должно осознавать: за успех придется платить. И деньгами. И ресурсами, И напряжением в работе. И нервами. И всё это нужно будет взять там, где это есть, и направить туда, где этого нет, — на фронт развития. А значит — всё это не достанется кому-то другому. Тому, кому досталось бы, если бы не пришлось решать задачи развития. То есть развитие будет требовать потерь от тех, кто мог бы обойтись и без него. Кому и так хорошо. Но, если это требует от них потерь и противоречит их интересам, — значит, они будут сопротивляться такому развитию событий.

И тогда стране — придётся выбирать: преодолевать (то есть — подавлять) такое сопротивление, или же отказываться от амбиций развития.

Политический режим — тот реальный режим политической жизни, в котором общество обеспечивает решение поставленных им перед собой задач. Если это задачи мобилизации и прорыва — значит, и функционирование политической системы должно осуществляться в режиме мобилизации и прорыва. Подобное требование означает, что приоритетом оказывается не соблюдение линейных норм и процедур, а достижение целей и решение поставленных задач.

Для решения чрезвычайных задач в условиях постоянного изменения ситуации нужно либо иметь настолько широкое законодательство, что оно перестает играть роль ограничителя в избрании средств и методов работы — либо честно отказаться от правового регулирования общественной жизни. Власть, не опирающаяся на закон, есть диктатура. Вопрос только в том, диктатурой какого социального субъекта она является и чьим интересам служит.

Диктатура мобилизационного прорыва — это, в первую очередь, диктатура технологов, программистов, учёных, инженеров, врачей и преподавателей (своего рода — «диктатура неопролетариата»), то есть диктатура наиболее просвещённых и образованных слоёв общества.

Её задачи — сосредоточить средства на ключевых направлениях. Отработать технологии. Создать определяющие будущее технологическое наступление ключевые плацдармы. Прорваться и закрепиться на них — а затем подтягивать отстающие отрасли. Честно сказать людям о целях — и признать, что это будет нелегко. И идти вперед, каждую неделю публично говоря о том, что удалось, а что не удалось. И что помешало.

Диктатура — это та власть, для которой интересы, которые она выражает, значат больше, чем те или иные случайные процедурные и формальные обстоятельства. И, тем более, значат больше, чем мнение недоброжелателей из стран-конкурентов или международных организаций.

Создать свободное общество можно, только создав экономику свободного общества — на пути технократического прорыва, который в полной мере возможен только при опоре на готовность человека открывать, изучать, конструировать, строить. И ещё — способности общества подавлять: как то, что сопротивляется такому движению, так и то, что покушается на политику создания условий для обеспечения свободы и реализацию созидательно-творческого потенциал человека.

Политическая модель, способная обеспечить развитие страны, предполагает гибкое и эффективное решение нестандартных задач в постоянно меняющемся мире, то есть способность отвечать на нестандартные вызовы адекватными, то есть нестандартными способами.

То есть это должна быть своего рода система профессионального самоуправления, компетентная демократия, власть большинства, опирающегося на профессионализм и компетенцию — в известном смысле, диктатура профессионализма и компетентности.

При этом нужно учитывать, что идеология — как система ценностей и целей, объединяющих общество, а не набор обеспечивающих манипуляцию сознанием шаблонов, — должна выполнять три взаимосвязанные функции:

— познавательную, то есть она должна, опираясь на научное знание познавать и объяснять мир;

— ориентации действия, то есть она должна ставить цели действия в этом мире и предлагать пути их достижения;

— оправдания действия, то есть она должна объяснять полученные результаты и защищать избранные способы действия.

Для общественного сознания термин «диктатура» рисуется как нечто «кровавое», «принудительное», ассоциируемое с убийствами, репрессиями и прочим ужасом. Такое понимание термина «диктатура» стало своего рода элементом психологического терроризма, если последний понимать в его исходном смысле — как некое сознательное внушение ужаса, запугивание.