Дмитрий Пучков - Пенсионная реформа и рабочее время

М. Попов: Сейчас все гуманно.

К. Жуков: Гуманно — потому что людей стало сильно больше, и невозможно заставлять себя слушать военной силой. Так все просто развалится.

М. Попов: Я хочу напомнить, что у нас с товарищем Дмитрием Моисеенко был ролик «Марксизм и пенсионная реформа». Там речь шла о том, что говорит марксизм о диктатуре буржуазии: это ничем не ограниченная власть.

Поэтому, кто кому подчиняется: президент буржуазии или буржуазия президенту?

К. Жуков: Я думаю, что…

М. Попов: Всем понятно.

К. Жуков: Есть, конечно, взаимное влияние. Будучи избранным, президент не может не влиять на выбравший его класс.

М. Попов: Он и влияет. Мы это видим, в какой-то степени — взял и улучшил очень плохой проект пенсионной реформы. Может, так и было задумано. Так всегда происходит в делах, предполагающих конфликт: сначала мы вам такое предложим, что вы будете возмущаться, кричать и шуметь; потом — раз, и сдвинемся назад, к уровню, который изначально и предполагался. Но если бы вам его сразу дали, вы еще больше требовали бы, и пришлось дальше отступать. На переговорах в рамках социально-трудовых конфликтов как обычно идет дело? Каждая сторона запрашивает больше, а потом находят компромисс. Можно сказать, что в данном случае человеком, предложившим компромисс, является президент.

К. Жуков: Иногда говорят о слабой прогностической силе диалектики, а мы ровно это самое предсказывали, когда записывали ролик о пенсионной реформе по факту выдвижения законопроекта. Именно это предполагали.

М. Попов: А итог? Теперь нужно смотреть не на то, каким был ход событий. Так делается, чтобы люди думали, будто их осчастливили. Посмотрите, в итоге прибавили пенсионный возраст — мужчинам и женщинам на пять лет. Вот чем дело закончилось. Мы теперь прекрасно понимаем, что Дума это продублировала. Хотя нам говорили, что речь исключительно о концепции. Нет, первое чтение — основное, принятие законопроекта по сути, а затем идут поправки, и уже другого законопроекта быть не может. Поправки и поступили — отнять пенсию за пять лет у мужчин и женщин. Кто так решил? Буржуазия. Почему? Якобы нет денег, но, я думаю, мы должны разоблачить подобные разговоры.

К. Жуков: Владимир Владимирович в своем послании подробно и развернуто высказался, что в 1990-е годы у нас случился демографический провал, который, опять же по его словам, сравним с последствиями 1941–1945 годов. Так много народу не родилось. Теперь, оказывается, поколение, которое все-таки родилось в 1990-е, получит слишком большую пенсионную нагрузку в связи с тем, что много людей перестанет работать, и их нужно обеспечивать. Отсюда практический вывод — нужно, чтобы люди продолжали работать. А почему? Потому что нет денег.

М. Попов: Хочу сказать, что эти сказки я слышу давно. В частности, потому, что дипломником у меня был товарищ Кудрин.

К. Жуков: О! Тот самый?

М. Попов: Да, тот самый. Поэтому я жду — если его привлекут, возможно, и меня заодно. Потом он по чубайсовский линии поднялся наверх. Долго талдычил про эту самую пенсионную реформу, предлагал спасти Россию не развитием производства, не созданием новых заводов и рабочих мест, не внедрением достижений научно-технического прогресса, а отобрав у пенсионеров пенсию. К этому сводились его предложения. Для этого был создан Центр стратегического развития, где исследовали-исследовали, и получили желаемое. Или, скажем, Высшая школа экономики давала свои предложения: мол, наша экономика не может развиваться, пока не отберем у пенсионеров пенсию, хотя бы частично. Хотели у женщин отобрать за восемь лет, а у мужчин — за пять. Но у всех отобрали по пять лет. До этого я читал рассуждения очень темных людей: представляете — на одного работника приходился один пенсионер, а теперь — 1,7 пенсионера. Если человек немножко и хоть что-то понимает в экономике, легко все подсчитать. У нас — 27 миллионов рабочих при 147 миллионах населения. Сколько эти рабочие содержат нерабочих? Имеется в виду созданный продукт. Есть еще работники умственного труда, ученые и артисты.

К. Жуков: Военные.

М. Попов: Военные, сотрудники администраций всех видов, охранники и т. д. Сколько человек содержит рабочий? Разве только пенсионеров? Рассказывают, что будто есть всего два человека, а миллиардеров нет, как и руководителей компаний, которые в месяц получают 28 миллионов на том основании, что они — хорошие специалисты. А что, шахтеры — плохие? Они жизнью рискуют, а получают 50 тысяч — это средняя зарплата шахтера. Зачем нам это рассказывают? Рабочий класс всех содержит: и премьеров, и президентов, и глав администраций, и всех-всех-всех. Так сколько голов на него приходится? Считайте, делите, очень простая задача: 147 делите на 27 — получится 5 (с лишним).

К. Жуков: Так точно.

М. Попов: Больше пяти человек. Что же вы видите одного пенсионера? Скажите, слабая власть с кого берет — сильного или слабого?

К. Жуков: Конечно, со слабого!

М. Попов: Слабая власть отбирает у самого слабого. А что будущий пенсионер? Он на подходе, не организован и не знает, как себя защитить. Вот с него и берут.

К. Жуков: Меня очень удивило, когда Владимир Владимирович сказал, что мы проработали все варианты — в интеллектуальном смысле, конечно, — возможного развития событий и этой самой реформы. Например, нам говорят, что, если ввести прогрессивный налог, денег хватит на выплату пенсий всего на два месяца. Я когда это услышал, за голову схватился. Ведь налог, прогрессивный или любой другой, берется регулярно. Если налоговые поступления идут ежемесячно или раз в год, с определенной регулярностью, каждый раз будет поступать энное количество денег. Почему их хватит всего на два месяца?

М. Попов: Клим Александрович, а цифра вас не шокировала? Предположим, 20 % будет максимальный налог для самых богатых.

К. Жуков: А почему так мало? Как в Грузии, что ли?

М. Попов: Как в Грузии. Хочу привести цифры, чтобы товарищи знали. Их легко найти: наберите в поисковой строке «ставка прогрессивного налога по разным странам» и получите. Итак, в Швеции — это 56,9 %, в Португалии — 56,5 %, в Дании — 55 %, в Бельгии — 53 %, в Испании — 52 %, в Нидерландах — 52 %, в Финляндии — 51,5 %. И там нет никаких проблем с пенсиями. Скажете, это мелкие государства — возьмем крупное: во Франции ставка подоходного налога — 50,3 %.

К. Жуков: Жерар Депардье оттуда сбежал.

М. Попов: Сбежал, но он — не носитель больших сумм. Кто такие артисты? Там есть миллиардеры. Я уже говорил на эту тему, что те, кто платит большие налоги, получают значительные государственные заказы. Все крупные капиталисты выигрывают — и во Франции, и в Германии, и т. д. Поэтому во Франции думают не о том, как собрать деньги с самых слабых, хотя там главный — тоже буржуазный класс, и буржуазное общество, и капитализм, но до такого маразма не доходят. Берут прогрессивный налог сколько надо. У нас может быть и другая шкала, не 20 %. Например, 27 % — для тех, кто получает зарплату, в два раза большую, чем в среднем по стране, а затем идет рост до 50 или 55 %. Возьмем Австрию, там — 50 %.