Валентин Катасонов - В начале было Слово, а в конце будет цифра.

Я уже не говорю о том, что общество толерантно относится к тем, кто вообще не использует ни старые, ни новые правила языка, а пользуется жаргонами в духе литературного героя – Эллочки-людоедки (из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова). Или пользуется «смесью французского с нижегородским» (А. С. Грибоедов «Горе от ума»).

Эллочка может «отдыхать» на фоне жаргонизмов, которые сегодня в ходу у тех, кто оставляет свои записи на разных форумах в интернете и социальных сетях. И речь идет не только о том, что используются специальные («профессиональные») термины (админ, модератор, аккаунт, аватар, фейсбук-лента, фолловер, твипл, твитнуть, лайк и т. д.), но и то, что демонстративно игнорируются правила грамматики и принципы построения предложений.

Я не буду сейчас уводить читателя глубоко в рассмотрение всей картины разрушения русского языка. Рекомендую для интересующихся полезную книгу Максима Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва» [374] Первое издание книги имело место десять лет назад: Кронгауз М. Русский язык на грани нервного срыва. М: Языки славянских культур, 2008.– 320 с. С тех пор книга несколько раз переиздавалась в новых, дополненных редакциях. Последние издания примерно в два раза больше по объему, чем первое. . Впрочем, автор книги, будучи лингвистом и филологом, не дает в полном объеме картины тех культурно-цивилизационных последствий, которые влекут за собой разрушение русского языка и внедрение новояза.

В начале нашего разговора я говорил о том, что подмена одних слов другими, изменение смысла существующих слов и прочие новации новояза можно сравнить с разбрасыванием отравленных зерен, которые падают на человеческий мозг и со временем переворачивают сознание человека. Сегодня техника разбрасывания зерен новояза сильно усовершенствовалась. Появился интернет, мобильные телефоны и другие электронные устройства. Это явление принято называть «коммуникативной революцией». Появился, в частности, особый язык общения в интернете участников так называемых «социальных сетей». Уже упомянутый нами Максим Кронгауз, в частности, отмечает: «Социальные сети довели ситуацию с речевыми клише до рафинированной формы – это кнопка „лайк“. Это такой способ бессодержательной реакции, который помогает поддерживать общение. Еще одна кнопка – „перепост“ („поделиться“, „share“). Существует большое количество страниц, авторы которых ничего сами не пишут, но перепостами активно участвуют в глобальной беседе» [375] Коммуникативная революция: как язык развивается с помощью гаджетов и интернета. Тезисы выступления Максима Кронгауза (https://theoryandpractice.ru/posts/8805-language-revolution). .

Язык сетей – осознанное, целенаправленное издевательство над русским языком. Такой язык сами участники сетевого общения стали называть «падонкаффский», или «олбанский» йезыг, или йАзЫг пАдОнКаФф. Вот образчики слов такого языка: «медвед», «зайчег», «креведко». Фонетически они звучат почти так же, как и «правильные» слова, но даются орфографически с нарочно неправильным написанием (т. н. эрративом), частым употреблением ненормативной лексики и определенных штампов, характерных для сленгов. Чаще всего используется при написании комментариев к текстам в блогах, чатах и веб-форумах. Сленг породил множество стереотипных выражений и интернет-мемов, в частности, с ним связывают мемы «превед», «низачот» и «убейся апстену» (последнее стало встречаться – в том же значении – и в нормативной орфографии, вне падонкаффского жаргона: «убей себя об стену», «убейся об стену» – в значении «ты говоришь вещь низменную и недостойную»).

В 2013 году Кронгауз выпустил книгу «Самоучитель олбанского» [376] Кронгауз М. А. Самоучитель олбанского. – М.: АСТ, 2013.– 416 с. , посвященную лингвистическим последствиям «коммуникативной революции». Указанная книга не является строгим научным исследованием, это разговор о том, как изменилось человечество за очень короткий промежуток истории, последовавший за наступлением сетевой эпохи. «Коммуникативная революция» резко ускоряет процесс уничтожения русского языка и внедрения новояза, готовит почву для революционного переустройства всего общественного порядка.

Но это уже мой вывод. К сожалению, Кронгауз, констатируя радикальные изменения в русском языке под влиянием «коммуникативной революции», делает достаточно странный вывод: «И если кто-то считает, что под воздействием интернета русский язык портится, то у меня есть для него новость – на самом деле язык адаптируется» [377] Коммуникативная революция: как язык развивается с помощью гаджетов и интернета. Тезисы выступления Максима Кронгауза (https://theoryandpractice.ru/posts/8805-language-revolution). . Отчасти этот парадокс можно объяснить тем, что упомянутый автор с 2015 года занимает должность заведующего научно-учебной лабораторией лингвистической конфликтологии и современных коммуникативных практик Высшей школы экономики (ВШЭ). А ВШЭ, как известно, является «интеллектуальным» оплотом либерализма и призвана всячески обосновывать и пропагандировать разного рода «реформы» российской жизни.

И не надо думать, что процесс разрушения русского языка у нас является стихийным. Мол, это – «издержки» «либерализации» и «демократизации». Мол, Россия «открылась» миру, и из-за границы на нас хлынул поток иностранных слов, которые и стали «засорять» речь наших сограждан. Также языковую энтропию пытаются списывать на бурное развитие компьютеров и интернета, которые стали мощным каналом проникновения в Россию не только информационного, но и лингвистического «мусора». Не будем наивными. Против нас Западом ведется «гибридная война» (продолжение того, что раньше называлось «холодной войной»). Одним из важнейших направлений «гибридной войны» стало энергичное насаждение новояза.

Виктор Трофимович Чумаков, член Межведомственной (правительственной) комиссии по русскому языку, член Союза писателей России, пишет: «При строительстве нового мирового порядка особенный упор делается на уничтожение русского языка. Над этим работают на Западе целые институты. Задумка такова: если мы можем управлять языком, то мы можем управлять мыслями людей, а если можем это делать, то возможно и управление их восприятием, т. е. тем, как они воспринимают мир. Измененное восприятие дает возможность реформаторам переделать под СВОЕ восприятие весь мир. И в нем перестает быть милосердие, доброта, совесть, честь, благородство – ВСЁ превращается в некое безликое состояние, основу которого составляет „терпение“ – русское понятие, на которое насильно натянули „маскхалат“ – толерантность» [378] При строительстве нового мирового порядка особенный упор делается на уничтожение русского языка. (https://cycyron.livejournal.com/6531502.html). Там же, кстати, разъясняется разница между нашим словом «терпение» и иностранным «толерантность», насильно нам навязываемым: «…„терпение“ есть Сила, она ведь ничья, ни темная, ни светлая, кто возьмет – такого цвета и будет… а вот рекламируемая „толерантность“ означает – „терпимость“, недавнюю придумку». .