Юрий Сторчак - Русский феномен

За обращенной не к земному миру и идущей не из него мессианской идеей стоит ожидание избавления жертвованием настоящими, индивидуальными интересами. Национальное сознание определяет развитие жизни своего народа, заявляет его претензии на исключительность и универсальность.

Концепция «Москва — Третий Рим» привязана к русскому народу, а национальное самосознание ориентировано на религиозно-эсхатологическую проблематику.

«В мессианском сознании всегда есть исступленное обращение к чудесному, к катастрофическому разрыву в природном порядке, к абсолютному и конечному.

Есть два преобразующих мифа, которые могут стать динамическими в жизни народа, миф о происхождении и миф о конце».

Вошедший в интеллектуальную историю человечества крушением многих социальных мифов XX век стал временем не мессианского сознания, а бурного развития национального самосознания, соотносящегося в ценностных смыслах с некоторыми его проявлениями. В моменты исключительного духовного подъема национализм и мессианизм соприкасаются, часто смешиваются и даже переплетаются.

Русский мессианизм стал важнейшей составляющей национального самосознания. В ткань русской культуры глубоко вошла татарщина.

«Татары — “нейтральная” культурная среда, принимающая “всяческих богов” и терпевшая “любые культуры”, пала на Русь, как наказание Божие, но не замутила чистоты национального творчества. Если бы Русь досталась туркам, заразившимся “иранским фанатизмом и экзальтацией”, ее испытание было бы многажды труднее и доля горше. Если бы ее взял Запад, он вынул бы из нее душу. Татары не изменили духовного существа России; но в отличительном для них в эту эпоху качестве создателей государства, милитарно-организующейся силы, они, несомненно, повлияли на Русь».

Туранский элемент оказал существенное влияние на развитие психологического склада и образ жизни русского народа.

«Пусть само Православие было воспринято русскими не от туранцев, а от Византии, пусть оно даже прямо противопоставлялось в русском национальном сознании татарщине, — писал он, — все-таки само отношение русского человека к Православной вере и сама роль, которую эта вера играла в его жизни, были в определенной части основаны на туранской психологии».

По мнению евразийцев, русская государственность в одном из своих истоков произошла из татарской организации власти, исходя из чего русский царь явился наследником монгольского хана. До XI века контакты России с Византией были более стабильными и основополагающими, чем с восточными соседями. Поэтому ориентиры социально-политической жизни и общественной мысли во многом формировались под византийским влиянием, воспринятым как близкая славянству культура.

«Византийские идеи и чувство сплотили в одно тело полудикую Русь».

«Восточная империя ввела молодую Русь в среду христианских народов, но, кроме этих отношений, нас связывает с судьбой Византии уже то, что мы славяне».

Одновременно антитеза «вселенское — национальное» трансформировалась в «православное — католическое», а со временем — в «российское — европейское». Это существенно повлияло на философскую рефлексию.

Русский мессианизм в своей классической форме связан с мифологемой, сформулированной старцем псковского Елеазарова монастыря Филофеем в его посланиях сначала (около 1524 года) государеву дьяку Михаилу-Мисюрю Григорьевичу Мунехину, позже (около 1540 года) Великому князю московскому Василию Ивановичу.

«Храни и внимай благочестивый царь тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать».

По мнению Филофея, таково настоящее и будущее русского государства, а с ним и церкви. Эта прогнозная формулировка стала каноническим выражением идеи «Москва — Третий Рим».

Со времени закрепления этой формулировки в 1598 году в официальном документе — в Уложенной грамоте Московского Освященного Собора с участием константинопольского патриарха и греческого духовенства — идея Москвы как Третьего Рима на долгое время определила представления русского народа, власти и церкви в их настоящем и будущем. Входя в бытие народа, мессианские идеи влияли на его культуру и ментальность, утверждались в идеологии, внутренней и внешней политике российского государства в его империалистических и других проявлениях особой роли русского народа в отечественной и мировой истории.

Знаменательным оказалось включение Филофеем в «формулу развития» России Третьего, Первого и Второго Рима распространенной в христианских странах теории «длящегося Рима», «нескончаемости» Римской державы до завершения земной истории человечества. Русское национальное самосознание вовлекает в свою орбиту европейское и восточно-средиземноморское географическое и временное пространство. Это означало зарождение историософской мысли о вовлечении страны в общий европейский ход истории на правах уникальности мессианской задачи и свидетельствовало о намерении выразить «русское через римское».

Идея Филофея акцентировала в теории «Длящегося Рима» роль Русского централизованного государства в европейской истории. Этот новый аспект отражал своеобразие социально-культурных и политических реалий Европы, закрепленное в 1439 году Флорентийской унией (духовное падение Византии и захват в 1453 году турками Константинополя), и Московской Руси. Победа на Куликовом поле стала началом формированию Русского централизованного государства. Удельно-местническая политика московских князей уступила место национально-державной. Она закрепила ситуацию, в которой рядом с великим князем Московским не осталось других, сопоставимых с его властью политических сил. К началу царствования Ивана III Европа вдруг с изумлением заметила к востоку от своих границ появление огромного государства. Ей стали очевидны: необходимость поиска формы политического союза с ним; перспективность привлечения его в качестве союзника против непомерно распространившей к этому времени свое влияние на востоке Турции. Взамен Москве было предложено признание за ней права на византийское наследие и произошло коронование Московского великого князя как христианского царя. К середине XV века русское государство могло демонстрировать свою силу, а Запад понял, что с ней придется считаться.