Александр Афанасьев - Человек и то, что он сделал… Книга 2. Свершилось [litres]

Что же думают шахтеры о возможной безработице? 56 % опрошенных нами шахтеров понимают, что избежать безработицы не удастся и поэтому нужны государственные и региональные программы ее ограничения и помощи безработным. В то же время 26 % считают ее безусловным злом и высказываются за ее недопущение".

С первым тезисом специалиста по рабочему движению можно согласиться, " забастовки шахтеров – это шаг к гражданскому обществу". Точнее, это шаг от советского традиционного общества, а куда нас от него заведет, пока неясно (более вероятно, что к традиционному же обществу, только несравненно более худшего типа, нежели советское – диапазон традиционных обществ огромен, вплоть до людоедских племенных королевств). Но уже следующий тезис просто нелеп: " право на забастовку – такое же право, как право на труд". Эти два права именно взаимоисключающие, они есть часть правовых систем двух несоизмеримых типов общества. Или право на труд – или право на забастовку, в этом и был фатальный выбор шахтеров, и даже они, похоже, это лучше понимали, чем старший научный сотрудник из АН СССР. Потому-то они, идя на забастовку, уже предвидели безработицу, а еще два года назад им и в голову такое бы не пришло. Хочешь права на забастовку – бери, но не взыщи, прав члена семьи ты тогда иметь не будешь, в том числе права на труд и других типично советских прав.

Кстати, автор той статьи ошибается (или забыл), что в забастовках 1990 г. сыграли свою роль и "подрывные действия каких-то внешних сил". По отношению к Кузбассу "демократы" из Межрегиональной группы были именно внешними силами, для которых шахтеры были всего лишь инструментом в политической борьбе. А разве не был "внешней" силой приезд Ельцина с его авторучкой, которой он прямо на митингах выписывал шахтерам немыслимые блага, которые они получат, как только свергнут власть СССР?

И наконец, бурную активность проявляла американская федерация профсоюзов АФТ. Согласно западной прессе, она выделила немалые средства на семинары для руководства стачечных комитетов шахтеров. Эти средства, как водится, кто-то из "независимых" профсоюзных лидеров разворовал (фамилии тоже публиковались), вследствие чего в "международном рабочем движении" возник небольшой скандал. А в Испании для активистов стачкомов был организован роскошный двухнедельный отдых. Он был так красочно расписан в газете "Эль Паис", что у других, отставших активистов, слюнки должны были потечь. Так что В.В. Комаровский, заседая в Академии наук, не уловил важных деталей. Как говорится, наука не в курсе дела.

Ясно, что забастовка – это метод получения от работодателя и (или) государства каких-то благ путем нанесения ущерба или этому работодателю, или всему обществу. В последнем случае забастовка – это средство давления на правительство. Но получишь ли ту эту выгоду или, наоборот, потеряешь, зависит от баланса сил. Переход к такому способу достижения выгод – это необратимый отказ от принципа переговоров и поиска согласия, принятого в семье. Хотя, понятно, и в семье бывают несправедливости и конфликты. Забастовки 1990 г. были не конфликтом, а разрывом со всеми принципами жизнеустройства по типу семьи. При этом шахтеры и вообще все рабочие, поддержавшие этот разрыв, совершили ошибку, поскольку оказывать давление ни на новых собственников, ни на государство они не могут. "Собственники" получают доход не от труда рабочих, а от разворовывания ресурсов страны.

Надо сказать, что раскачать антисоветское забастовочное движение оказалось очень непросто. В.В. Комаровский в цитированной выше статье отмечает: "Четыре первых года перестройки рабочий класс оставался практически в стороне от каких-либо форм участия в процессах, набиравших силу в стране".

После опыта 1989-90 гг. забастовочный энтузиазм у рабочих пошел на убыль. При большом опросе (6971 человек в 1991 г. и 5856 в 1992 г.) ответили "Считаю забастовки вполне закономерным явлением" в 1991 г. 58 %, и уже в 1992 г. – 46 % (Н.В. Андреенкова, Г.А. Воронченкова. Развитие трудовых конфликтов в России в период перехода в рыночной экономике – СОЦИС, 1993. № 8). Но было уже поздно цепляться за принципы общества-семьи, главные из них самопроизвольно не восстановятся.

Могли ли мы принять эту модель – от свободы познания до свободы "войны всех против всех" – как философский принцип нашего жизнеустройства? Нет, это было невозможно сделать без полного разрушения всех главных структур советского общества. Вспомним слова философа Научной революции Бэкона: "Знание – сила". Суть негласного споpа была в том: может ли накопление силы быть свободно от оков этики? Все ли разрешено, что не запрещено законом?

Либералы отвечают четко: не только может, но и должно быть абсолютно свободно от этики – вот вам принцип свободы познания. Кто, кажется, в нем усомнится. А на деле за этой волей к знанию скрывается воля к власти. Власти над пpиpодой и над человеком. За ней стоит субъект-объектное отношение к миру и к человеку. А советский строй исходил из представления о мире как Космосе, в котором человек – часть мира, связанная с каждой былинкой и каждым человеком.

Проблема, на мой взгляд, как раз в том и состояла, что общества – семьи уже не было. Хотя какие-то рудименты и остались – иначе бы не воспринималась так болезненно информация о директоре шахты, получающем колбасу с черного хода магазина. Но общество было уже обществом войны всех против всех – за квадратные метры, за кусок мяса, за гараж, как показано в гениальном фильме Гайдая…

И я, кстати, сильно сомневаюсь, что за американской помощью забастовщикам стояло ЦРУ. Просто американские шахтеры, которые таким образом выбивали себе права по доброте душевной решили помочь русским коллегам. Ну и не без умысла – ведь если у русских поднимется себестоимость угля, а то и вовсе будут перебои в поставках… дальше надо? Американские шахтеры были не прочь поставлять уголек в СССР и богатеть на этом, как, к примеру, фермеры – пшеницу.

Чем были шахтерские забастовки? Полагаю, изначально каким-то способом давления на власть на местах, поводами снять местное начальство. Но почти сразу все вышло из-под контроля. Шахтеры ведь были привилегированным классом, они и за границу ездили, видели как там. А тут – объявили свободу внешнеэкономической деятельности, начался бартер, в том числе и с заграницей. И на складах ОРСов появилось много интересных вещей… и еще интереснее было, куда они уходили.

Вот и решили шахтеры урвать пока можно и себе кусок послаще. И – урвали. Уже в 1992 году шахтеры Донбасса жаловались руководству уже независимой Украины, что стакан сметаны в столовой не могут себе позволить. А как митинговали!