Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

Значительное влияние на развитие событий оказывали и политические факторы. Хотя западные страны пока демонстрировали прохладную, но все же близкую к нейтральной реакцию на операцию в Чечне, было очевидно, что события на Северном Кавказе затрудняли для премьера В. Путина установление благожелательных отношений с лидерами зарубежных государств. Это могло оказаться выгодным с пропагандистской точки зрения, но весьма рискованно для создания образа перспективного политика, способного обеспечить преемственность власти в России. К тому же внутри страны у В. Путина не было «прочных тылов»: военная неудача могла привести к очередному правительственному кризису, причем и президент, и потенциальный преемник В. Путина не считали бы себя связанными какими-либо обязательствами по продолжению силовой операции в ЧР.

К началу октября, по данным официальных представителей российского руководства, федеральные подразделения заняли около трети территории Чечни — значительную часть равнинного левобережья Терека и контролировали 30 населенных пунктов. Потом продвижение войск было приостановлено, но авиация осуществляла бомбардировку всей территории Чечни, мотивируя ее необходимостью уничтожения лагерей боевиков.

Эти действия укладывались в логику плана разделения ЧР с установлением контроля в северной части Чечни до Терека, в том числе дороги Моздок — Кизляр. После этого федеральные силы получали возможность закрепиться на левом берегу Терека, в то время как подразделения МВД занялись бы «освоением» территории Шелковского, Наурского и Надтеречного районов, что предполагало «зачистку» местности и нейтрализацию отрядов боевиков, которые могли бы проникнуть в тыл российских войск. Заметным успехом стал захват станицы Червленая — железнодорожного узла, расположенного в 35 км от Грозного. После закрепления на естественных рубежах Терека (а там, где это невозможно, — Тернокумского канала) можно было бы думать о создании «альтернативной» Чечни. Направление значительных финансовых средств и гуманитарной помощи на «освобожденные» территории призвано было стимулировать направление сюда крупных потоков беженцев.

Наблюдатели отмечали, что сугубо военные цели военной операции не вполне сочетались с административными задачами получения контроля над освобожденными территориями. Отказ от проведения «зачисток» и решение не вводить войска в «освобожденные» населенные пункты были логичны с точки зрения пресечения конфликтов с местным населением и тактики минимизации людских потерь. В то же время это решение иллюстрировало очевидные страхи федеральных властей, не уверенных в лояльности со стороны жителей сел, перешедших под контроль Москвы.

Велик был риск повторить ошибки кампании 1994–1996 годов, когда установленные на ключевых магистралях блокпосты занимались преимущественно самообороной, а промосковские власти находились в политической изоляции и не имели серьезного влияния в республике. Отказ от «зачисток» при всей их низкой эффективности повышал вероятность появления в тылу федеральных сил мобильных групп чеченских боевиков, способных нанести ощутимые удары по российским войскам. Постоянные бомбардировки территории ЧР, а также уничтожение части мостов через Терек затрудняли миграцию беженцев в северные районы Чечни. Создававшиеся в Наурском и Шелковском районах органы местного самоуправления носили временный характер, они были достаточно слабы и зависимы от военных властей.

Тем временем в Москве долго определялись с дальнейшей стратегией проведения войсковой операции. По официальным данным, речь шла о расширении «санитарной зоны», но содержание намеченных мер не раскрывалось, что давало повод к самым различным трактовкам: это могла быть и программа-минимум (контроль административной границы ЧР с проникновением вглубь на относительно лояльных Москве территориях), и установление границы по Тереку, и переход в правобережные районы ЧР, и продвижение в сторону Грозного. Однако в последнем случае у центра практически не оставалось времени для подготовки наступления — с середины ноября препятствием для наземной операции становились климатические условия, а вызванная «головокружением от успехов» неподготовленная акция была бы сопряжена с угрозой значительных людских потерь.

Что же касалось южных районов Чечни, то они, очевидно, не рассматривались в качестве объекта экспансии федеральных сил и как минимум до весны могли существовать в относительной безопасности, если, разумеется, не считать угрозы артобстрелов и бомбардировок, эффективность которых, впрочем, не слишком высока в зимних условиях. К тому же, судя по всему, не было достоверных данных о численности оставшегося в Чечне населения: расчет на то, что большая часть жителей покинет республику, оправдался не в полной мере.

Одной из трудностей, связанных со стремлением провести операцию «малой кровью», была невозможность использовать в полном объеме военно-воздушные силы. 3–4 октября чеченцами были сбиты штурмовик Су-25 и фронтовой бомбардировщик Су-24. Между тем в ходе боевых действий 1994–1996 годов чеченцы сбили только один самолет Су-25. Ранее федеральные силы потеряли штурмовик во время акции в Дагестане.

Потери, которая понесла российская авиация, могли внести коррективы в тактику кампании. Необходимость обеспечить безопасность для авиации диктовала логику отказа от бомбардировок с низких высот. Оборотной стороной такого решения становилась неспособность самолетов наносить точечные авиаудары и, как следствие разрушение невоенных объектов и гибель мирных жителей.

Внутри страны информационный фон для проведения силовой акции оставался относительно благоприятным. Российские журналисты в целом воздерживались от жесткой критики центра. В то же время определенные угрозы на этом фронте, безусловно, были: в частности, многие СМИ достаточно скептически оценили попытку реанимации парламента Чечни 1996 года и арест Н. Хачилаева. Все более негативным становилось отношение к действиям федеральных сил со стороны Общественного российского телевидения: 8 октября оно проявило особый интерес к событиям, связанным с гибелью нескольких десятков беженцев. (По чеченской версии, они стали жертвой российских бомбардировок, в то время как центр категорически опроверг эти обвинения.)

Серьезной задачей для центра было обеспечение перелома в оценках событий в ЧР со стороны западных СМИ, в которых говорилось, что пропагандистские шаги России (объяснение силовой акции необходимостью борьбы с международным терроризмом, в том числе с бен Ладеном, а также сопоставление действий федеральных войск с операцией НАТО на Балканах) не дали сколько-нибудь заметного эффекта. Не исключалось, что чеченская сторона, не сумев наладить «информационную войну» в российских СМИ, сумеет, взять реванш за это, добившись благосклонного отношения со стороны западных журналистов.