Александр Данилов - Воры. Грабители: Теория преступлений: Книга 2

Делец не находится в состоянии войны с обществом, как вор или грабитель, он уходит в подполье, скрывая свою деятельность или покупая у власти возможность действовать. Свободой он рискует так же, как вор, и, следовательно, должен обладать волей, характером, инициативой. Но риск — только разумный. Поэтому он никогда не ставит перед собой задачу быть на виду, не стремится руководить, все получается само собой. В отличие от „вора в законе“, ему не нужно проявлять жестокость, беспощадность, привлекательность, он покупает и привлекает людей деньгами на должность, на работу, на свою сторону. Дельцу не нужно использовать приемы психологического воздействия на окружающих, прибегая к способам внушения или разыгрывая роль загадочного, недоступного и очень представительного человека, как это делают его криминальные собратья. Врожденная способность дельцов к манипулированию людьми и обстоятельствами позволяет им легко привлекать их к делу, побуждает служить себе на пользу. Они динамичны, контактны, обладают даром убеждения, хорошо адаптируются к социальной системе: выжили и в советском обществе и в лагерях выживут и среди криминальных „братанов“. Человек для них — это всего лишь средство для достижения цели, бескорыстные человеческие привязанности не существуют.

Опыт дельца — это изощренные творческие махинации, бесконечное число которых он раскрутил за свою жизнь. Творчество, инициатива, аналитический склад ума позволяют ему осуществлять хитроумные проекты, обходя законы. Он все делает безупречно, аккуратно, его логика железна. Эмоциональную пустоту он компенсирует, всецело отдаваясь делу, добиваясь больших успехов и обретая, таким образом, душевное равновесие. Его творчество направлено на две вещи: как расширить производство и как обойти препятствия и пробелы в законодательстве. Обычно ему все удается, поэтому он оптимист, даже после крупных потерь, которые воспринимает философски. Неудачи толкают его к продолжению деятельности с удвоенной энергией, чтобы восстановить потерю. Главное качество теневика: способность объединяться, доводя свои проекты до завершения, не интересуясь влиянием или воздействием на них государства. Тот, кто не обладает такими качествами, осужден на быструю гибель. Доказательство тому — простаивающие государственные предприятия и функционирующие частные и теневые.

Основные черты дельцов и теневиков демократического периода адекватны портрету государственного деятеля, поскольку большая часть бывших номенклатурщиков с 1990-х годов сместилась в криминальную область деятельности. Вместо личности, соответствующей приведенному выше „моральному кодексу“, на деле видим совсем другой портрет. Покажем в сравнении характеристики дельцов до 1990-х годов и после.

Основные черты деятеля теневого бизнеса

У дельцов нет комплексов в делах: есть дефицит на рынке — надо его закрыть, чем быстрее, тем выше прибыль. Если надо организовать пошив тапочек, они сделают это при условии хорошей прибыли. Если есть спрос на гробы за рубежом, создадут большое дело и, запустив его, передадут раскрученное дело менее деятельному и энергичному партнеру, продолжив поиск идей, заказов, целей. Часто в роли дельца выступает хозяйственный руководитель, имеющий в своем распоряжении государственное или кооперативное производство. Например, председатель Райпо закупал мебель у предприятий для населения района, устанавливал в личном кооперативчике на нее новую фурнитуру и продавал за двойную цену. То же самое делал заведующий овощной базой: минимальное количество продукции закупал у населения, остальное — у государства, при реализации назначал тройную цену. Уголовный термин „блат“, что означает преступный, уголовный, широко вошел 8 обиход. „Достать по блату“ — было предметом гордости обывателя, свидетельством приобщенности к элите.

Используя простейшие операции, например наценку на стеклянную тару, дельцы ухитрялись мгновенно наживать крупные капиталы. Их называют „стеклянными королями“. Накануне наценки вывозили со склада имеющуюся тару, наутро — завозили обратно, укладывая в карман солидный куш. Схема реализуется особенно удачно в последние годы, когда инфляция заставляет постоянно проводить переоценку. Аналогичным образом действовали и действуют короли других ведомств: мыльные, табачные, спиртные и т. д. Схема действий простая: урвал, лег на дно, отсиделся, новая операция.

С появлением теневой экономики произошло вторичное после революции перераспределение национального дохода: дельцы изобрели способ изъятия денег у государства, а криминал изымал деньги у них. Сегодня этот способ действует с необычайной эффективностью. Феодализм, установившийся в стране, позволяет удельным князьям в своих вотчинах делать все, что те считают нужным. Яркая иллюстрация тому — Чечня: и монету чеканили, и золотом „черным“ торговали, и порядки свои установили. Выдержали даже косой взгляд „царя и его псарей“, не останавливая деятельности подпольного объединения „Чеченингушзолото“, существенно пополняющего бюджет республики. Объединение существовало рядом с советским „Северовостокзолото" и процветает до сих пор. Это стало одной из причин „нерентабельности“ государственной золотодобычи. Налажена цепочка от скупки до реализации, включающая тайные квартиры — центры скупки и организации транспортировки, экспедиторов — в основном девушек славянского типа с нательными поясами, набитыми золотым песком, — своих людей в таможне, в УБЭП и УГРО. В настоящее время теневые дельцы скупают, не таясь, похищенный или нелегально добытый драгметалл по 5 долларов за грамм. Мировая цена — 12,5 долларов за грамм, государство покупает по цене около 11 долларов, но расплатиться не торопится. Теневики обеспечивают наличный расчет, хотя платят в два раза дешевле. Клиентов у них больше, чем у государства. Только в центральных районах Колымы за сезон добывается 20–25 тонн золота. По самым скромным подсчетам, около 10 % добываемого металла через подпольный синдикат „Чеченингушзолото“ уходит в Чечню, которая только на этом подпольном бизнесе получает 15–20 млн. долларов.

История становления теневого бизнеса отмечена громкими делами и фамилиями, ставшими нарицательными. В Москве — трегубовщина, в Краснодаре — медуновщина, в Таджикистане — одыловщина, Узбекское дело. В 35 регионах страны каждая вторая организованная группа оказывалась в тесной увязке с представителями власти. В 80 % случаев главарями шаек оказывались руководители хозяйственной системы. Целые отрасли превращали они в свою вотчину. Теневая организация не начинала свою деятельность, пока не обеспечит „крышу над головой“: не купит местную власть, работников правопорядка. Отсюда и пошел сегодняшний термин — „крыша“, означающий якобы бандитское прикрытие, а на самом деле — просто рэкет. Иначе говоря, бандитским промыслом занимались государственные чиновники, сместившиеся сегодня в разряд бизнесменов. Если это правило нарушалось в прошлом, т. е. не делились с органами власти, то быстро — решетка, колючая проволока, лесоповал. Сегодня то же самое, но государство, видимо по договоренности, отдало право „крыши“ криминалу, делиться приходится и с властью и с криминалом. Если нарушается сегодня правило, то, помимо финансовых потерь, тюрьмы или зоны, может случиться и смерть ослушника. Как работали с теневиками времен начала века тогдашние бандиты, описывает И. Бабель в рассказе „Как это делалось в Одессе“. Сегодня и приемы жестче, и объемы круче.