Михаил Таратута - Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных

Четверть века назад общие устремления выводили на улицы чуть ли ни миллионные демонстрации. Я не знаю, что должно произойти сегодня, чтобы собрать на митинг хотя бы десятую часть участников. За эти почти три десятилетия единство устремлений распалось, общество атомизировалось, каждый стал преследовать собственные эгоистические цели. И только в небольших группах, этих островках в океане, вроде волонтеров, правозащитников или фанатов какого-то увлечения, сохраняется взаимное доверие к своим членам.

Сегодня на вопрос можно ли доверять другим людям, 88 % отвечают, что нельзя. А вот в конце 1980-х картина была другая: 74 % говорили, что доверять можно [8] «Отечественные записки», 2012, № 2 (47). . Между тем наука утверждает, что когда взаимное доверие между людьми растет, коллективная деятельность становится более массовой, более интенсивной и эффективной, то в итоге производится больше общественных благ (эти блага могут включать что угодно: от экологии до общественной безопасности). Чем больше связей не только между отдельными людьми, но и различными группами, чем они крепче, тем больше предпосылок для экономического роста. Добиться такой гармонизации общества – путь трудный и совсем не быстрый. Но идти по нему придется. И первые шаги, как мне представляется, должны начинаться с того, чтобы мы научились разговаривать со своими оппонентами, не орать на них, не доносы писать начальству или в прессу, а именно разговаривать. Речь не о том, чтобы непременно соглашаться с противной стороной и тем более ее полюбить. Для начала просто ее надо услышать. А потом просто поговорить. Но, как отмечает Александр Аузан, «…у нас совсем не развито такое качество, как договороспособность. Сейчас буквально на триколоре можно написать самую популярную в России фразу: “Я с этим на одном поле не сяду”. Лозунгом является отказ от общения».

Я уточню этот лозунг – мы отказываемся от нормального, без агрессии и хамства общения со своими оппонентами. В этой связи крайне деструктивную роль играют, на мой взгляд, наши телевизионные ток-шоу. Почему-то высшим драматургическим пилотажем считается провокация участников на ор, перекрикивание друг друга, часто переходящее во взаимные оскорбления, а то и в драку. Продюсерам непременно нужен конфликт. Считается, что это народу смотреть интереснее. На мой взгляд, утверждение сомнительное, поскольку смысл происходящего в студии в таком гаме неизбежно теряется. Ежедневная трансляция агрессивного хамства по центральным каналам возводит эту манеру общения в культурный стандарт. Раз так разговаривает наша политическая элита, раз это постоянно показывают по телевизору, значит, так разговаривать друг с другом можно, значит, это нормально. Если нормально по телевизору, то уж тем более нормально в соцсетях или на дороге, в том числе и при встрече со скорой помощью.

Очевидно, что телевизор с его миллионами зрителей может быть чудовищным разрушителем общественной ткани, вести к обострению всех социальных болячек. Но он же, только перекинь рычажок, может способствовать их заживлению, создавая здоровую среду обитания.

Среда обитания – запомним эти слова, они могут стать для нас ключевыми. Если я правильно понимаю прочитанное о природной предрасположенности, такие свойства человеческой натуры, как агрессия и ряд других, могут передаваться людям по генетической линии. Однако человек, получивший такой, условно говоря, «ген агрессии», совсем необязательно станет бандитом или садистом. С таким же успехом он может стать воином-героем, защищая страну, или бесстрашным пожарным, спасшим десятки людей. Все зависит от среды обитания, в которой ему случилось расти и жить дальше.

Надо полагать, что справедливо и обратное: агрессивная среда способна испортить человека с «нейтральной» генетикой. Чего там, сужу по себе: долгая жизнь в Америке воспитала во мне весьма вежливого водителя, но, вернувшись домой и снова попав на наши дороги, я то и дело ловлю себя на мимолетном хамстве. Я знаю, что это плохо, что так нельзя, и я останавливаю себя. Но то, что творится вокруг, в данном случае дорожная среда обитания, вновь и вновь провоцирует на водительскую грубость.

Но что формирует нашу среду обитания? Изрядно, конечно, зависит от нас самих, но все же во многих случаях из субъектов мы превращаемся в объекты, на которых воздействуют фундаментальные институты.

Мы знаем, что первые представления о жизни, своего рода начальная социальная матрица, складываются в семье. И тут уж как повезет, в какой семье родиться – слышать с первых лет своей жизни мат или Шуберта, получать затрещины или вразумительные объяснения. Кстати, те, кому приходилось бывать за границей, наверное, заметили, как по-разному реагируют на нарушение порядка детьми наши родители и жители западных стран. Наши то и дело одергивают своих чад, а если те не слушаются, обычно тут же переходят на повышенный тон или даже крик, что нередко оканчивается шлепками. Иностранцы же, как правило, предоставляют детям гораздо большую свободу (иногда, может быть, слишком большую), прежде чем сделают им замечание. Если не подействует, постараются объяснить, мол, смотри, другие дети так не делают, могут пригрозить лишить их какого-нибудь удовольствия и очень редко переходят на крик. Ну а бить ребенка и даже шлепать по попе – это может привести к проблемам с социальными службами. Такой способ воспитания, как ни странно, имеет глубокие корни и отражает целое мировоззрение, которое радикально отличает Запад от России, мировоззрение индивидуализма, о чем уже говорили. В США и других странах Запада видят в ребенке пусть еще и не совсем развившуюся, но уже личность со своими правами, в том числе, начиная с определенного возраста, и с правом на личное пространство. По этой причине, прежде чем войти в комнату подростка, даже если ему всего девять или десять лет, родители обязательно постучат в дверь.

Это к вопросу о том, с какими установками дети входят в контакт с другими социальными институтами. Прежде всего со школой. Ее влияние мы ощущаем сразу, с первого класса. Правда, воспитательный процесс с методичками по формированию положительных качеств редко дает, если вообще дает, сколько-нибудь значимый эффект. Тут у школы происходит осечка. А вот рутинная демонстрация неуважения личности – с этим все обстоит неплохо. Казарменный стиль поддержания дисциплины, окрики и грубость не очень умелых учителей, демонстрирующих абсолютное неуважение к личности учеников, – не это ли первичный тренинг (а для детей из иных семей то и дополнительный) по развитию хамства, особенно у тех, в ком это заложено природой. Спешу оговориться, наверняка у нас есть хорошие школы и достойные учителя. Но что-то мне подсказывает, что во многих других случаях ситуация в этом смысле мало изменилась к лучшему со времен моей юности и даже школьных лет моей дочери.