Михаил Таратута - Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных

Их нетрудно отличить в толпе. Обычно они одеты с ног до головы во все черное, часто с повязками, скрывающими лица от тех, против кого они протестуют и, конечно, от полиции. У полиции к ним особый счет. В ходе своих протестов активисты «Антифа» не прочь побить витрины, поджечь с десяток-другой автомобилей, разобрать на камни мостовую, а если им мешает полиция, то дать ей силовой отпор.

Уже можно считать народной приметой: когда появляются парни в черном, жди беды. Например, в университетском городке Беркли в Калифорнии, где должен был выступать известный деятель крайне правого крыла Майло Яннопулос, собралось более 1500 «антифашистов», они скандировали и держали плакаты с лозунгами «Расистам нигде не будет покоя» и «Это – война». Они прорвались через ограждение, устроили костер рядом с университетским кампусом, разгромили стройплощадку нового здания общежития, побили стекла и забросали «коктейлями Молотова» студенческий клуб. Распылили перцовый газ прямо в лицо женщине, на которой была трамповская красная бейсболка. Ущерб составил 100 000 долларов, шестеро человек избито. Министерство внутренней безопасности и ФБР в служебной переписке классифицируют боевые вылазки «Антифа» как внутренний терроризм.

«Антифа», похоже, невдомек, что в борьбе с фашистами ее бойцы используют фашистскую же тактику. Джонатан Терли, комментатор близкой к Конгрессу газеты The Hill , прямо говорит, что и те и другие по сути своей фашисты – оба фронта прибегают к запугиванию и насилию, чтобы заткнуть рот несогласным.

И вот что примечательно: до того, как Клинтон проиграла Трампу, демократы вместе с остальной либеральной публикой и, конечно, прессой клеймили леваков за их хулиганства в ходе антиглобалистских протестов. Но стоило Трампу обосноваться в Белом доме, как вдруг оказалось, что «Антифа» не так уж и плоха. С поразительным лицемерием иные демократы сейчас даже оправдывают «антифашистов», соглашаясь с их максимой, мол, насилие – это единственный язык, который ультраправые понимают. А тех, кто осуждает безобразия леваков, тут же клеймят как сочувствующих расистам и фашистам. Кстати, именно такими обвинениями завалила Трампа пресса и все другие его политические противники, когда тот по следам потасовки в Шарлотсвилле обвинил в случившемся обе стороны.

Для леволиберальной публики Дональд Трамп – не просто очередной республиканский президент. Согласно одному из опросов, 76 % демократов считают его расистом, утверждая, что его предвыборная кампания носила фашистский оттенок. Борьба с Трампом объединила демократов с леваками, да так, что в пылу боев некогда передовые борцы за толерантность сегодня, по существу, готовы легитимировать насилие как допустимый способ утверждения взглядов. Еще немного, и они перехватят плакаты, которые держали бойцы «Антифа» в Беркли. В числе других на плакатах красовались не совсем цензурные слова «F**k Free Speech», перевести их на русский буквально я не решаюсь, но смысл в том, что о свободе слова, о свободе выражения своих взглядов пора забыть. Еще резче высказываются иные либеральные профессора в университетах. Например, профессор из Клемсонского университета Барт Найджненбург назвал сторонников Трампа и республиканцев «расистской аферой» и сделал следующую запись в Facebook: «Я восхищаюсь всеми, кто противостоит сторонникам превосходства белой расы. Их надо остановить любыми средствами, в том числе и силовыми».

Очевидно, однако, что поощрение левых боевиков, призывы к насилию, к самосудной силовой борьбе – а эта позиция с каждым днем становится все более популярной – подводят существующий в стране раскол к последней черте. За этой чертой начинаются массовые беспорядки, больше похожие на гражданскую войну.

Можно сколь угодно винить в нынешних вспышках насилия Трампа или демократов, но следует помнить, что у этих событий есть своя первопричина. Все началось с того дня, когда 400 лет назад первый корабль с африканскими невольниками прибыл в Новый Свет. А сегодня неизжитая расовая проблема и случающиеся время от времени вспышки насилия оказались исторической платой за былое благополучие, созданное рабским трудом. Так, видно, устроен мир: по счетам своих предков приходится платить потомкам.

Когда Америка провозгласила Барака Обаму новым главой государства, многим казалось, что страна наконец-то сумела преодолеть свое постыдное прошлое. Но оптимисты явно опережали время. Немедленной реакцией на избрание чернокожего президента, конечно же, стало оживление в стане ультраправых. Неонацисты, расисты всех культов и деноминаций ответили митингами, шествиями и, конечно же, обычными хулиганскими выходками. Да и в целом расовая проблема никуда не исчезла, фантомы накопленных веками предубеждений с одной стороны, историческая боль, обиды, ожесточение – с другой продолжали витать в обществе, будоража страну и порой выливаясь в серьезные беспорядки, как это было несколько лет назад в Фергюсоне, Нью-Йорке и других городах. Америка многое задолжала своим чернокожим гражданам. И, видно, потребуется еще не одно десятилетие и немалые усилия, чтобы зажили все раны, улеглась горькая память, чтобы сбылась знаменитая мечта Мартина Лютера Кинга о том, что «в один прекрасный день маленькие черные мальчики и девочки возьмутся, как сестры и братья, за руки с маленькими белыми мальчиками и девочками». Чтобы осмыслить расовую проблему этой страны, нам никак не обойтись без разговора об ее корнях.

О мерзостях рабовладения мое поколение узнавало еще в юные годы из замечательных книжек Марка Твена и Гарриет Бичер-Стоу. Но даже немногие взрослые знали тогда, как и не знают сегодня, что основа промышленной революции в Америке закладывалась на хлопковых плантациях, где труд черных рабов создавал не только гигантские личные состояния, но был тем семенем, из которого произросло нынешнее благосостояние страны. Хлопок и подневольный труд дали жизнь современному капитализму с его производствами, торговлей и финансовыми институтами. И, по существу, создали то благополучие, которым сегодня славятся Соединенные Штаты.

Гражданская война, победа Севера над Югом, как мы знаем, покончила с рабством. Но не прошло и десятка лет, как перед негритянским населением двери свободы захлопнулись вновь. Строгие законодательные ограничения, которыми, словно флажками, обнесли недавних невольников, трудно было не нарушить, и многие поневоле их нарушали, что автоматически делало их преступниками. Собственно, зачастую негров арестовывали и вовсе без всяких на то причин. Оказавшись под стражей, чернокожие арестанты попадали примерно в такие же трудовые лагеря, в которых им или их родителям суждено было родиться. Государство направляло заключенных на работы в разные сферы производства – лить сталь, добывать горные породы и опять-таки на плантации. Так в Америке появилась новая форма рабства или, как кто-то точно подметил, «рабство под другим именем». По мнению ряда специалистов, быстрый рост промышленного производства в Америке, особенно с конца XIX века, объясняется именно принудительным трудом.