Михаил Таратута - Русские и американцы. Про них и про нас, таких разных

Но и для тех, кого миновала арестантская чаша, свобода была относительной, в первую очередь для негритянских жителей американского юга. В последнее десятилетие того же XIX века южные штаты приняли ряд законов, которые юридически закрепили расовую сегрегацию в этой части Соединенных Штатов. Законы предписывали обязательное разделение по расам всех общественных мест. Вагоны в поездах, места в автобусах, школы, жилые районы, больницы, магазины, гостиницы, кафе, рестораны и даже туалеты, а также уличные питьевые фонтанчики – все отдельно для белых и отдельно для черных. Стоит ли говорить, что общественные услуги, которые предназначались черным, – если они вообще были доступны – выглядели крайне убого в сравнении с тем, что предназначалось для белых. Эти законы, получившие название «Законы Джима Кроу» (нарицательное имя чернокожего бедолаги), юридически закрепили дискриминацию негритянского населения в южных штатах. Впрочем, и без специальных законов практика дискриминации черных была в большей или меньшей степени характерна для всей Америки, в том числе северных штатов.

Но, как известно, «ничто не вечно под луной», темная полоса рано или поздно сменяется светлой. Система принудительного (арестантского) труда, например, продержавшись около века, в начале Второй мировой войны почила в бозе, когда военной промышленности потребовалась свободная рабочая сила. Можно считать, что для бывших рабов и их потомков с того времени началась новая пора жизни. В 1954 году, к примеру, Верховный суд США постановил, что сегрегация в школьном образовании неконституционна. Правда, чтобы воплотить в жизнь это постановление, в ряде штатов на это ушли годы и потребовалось участие национальной гвардии, которая охраняла от разгневанных белых родителей чернокожих детишек, когда тех по новому законодательству из негритянских районов привозили на автобусах в школы, в которых до того учились исключительно белые. Но жизнь постепенно менялась. Теперь уже и негры могли получить приличную работу, во всяком случае там, где действовали профсоюзы. Появилось столько возможностей! Потомкам рабов уже позволялось и дом купить, и ребенка в колледж отправить, и много всего другого, о чем раньше нельзя было и мечтать. Все так, но до равноправия было еще далеко. Да, негр мог купить дом, но только в квартале для черных. Мог отправить детей в колледж, но только в колледж для черных, и повсюду висели таблички «Цветным вход воспрещен», «Только для белых».

И все же какая-никакая, пусть урезанная и ущербная, но это была свобода. А свобода имеет свойство: если ее дух, даже его небольшая частица проникает в затхлое пространство несвободы, эта частица, словно поднимающееся тесто, постепенно разрастается, требуя все больших и больших объемов. Так было у нас, когда Михаил Горбачев начал экспериментировать с перестройкой и гласностью, и тогда уж после 70 лет диктатуры страну прорвало. Точно так же кубинская диктатура с накинутым на страну строгим ошейником Фиделя, надежно стояла полвека. Но сейчас, когда великий диктатор отошел в мир иной, а его брат, дав слабину, немного отпустил хватку режима и сделал шаг в сторону, уже чувствуется, что остатки диктатуры не задержатся долго.

Примерно в той же логике развивалась ситуация и в жизни негритянского населения Америки. После Второй мировой войны сопротивление системе сегрегации в Америке заметно возросло. Чернокожие участники войны справедливо полагали, что своими боевыми заслугами и принесенными жертвами они заслужили право считаться полноправными гражданами. Участились случаи гражданского неповиновения. Самым громким из них, можно сказать, хрестоматийным случаем стало тихое одиночное сопротивление Розы Паркс, когда та отказалась пересесть в автобусе на задние ряды, отведенные для черных. Водитель вызвал полицию, Розу арестовали. Этот случай всколыхнул все негритянское население городка Монтгомери в Алабаме. Демонстрации, бойкоты автобусных компаний, иски в судах – это продолжалось на протяжении более года, и, в конце концов, вынудило власти города покончить с сегрегацией на транспорте.

Случаи гражданского неповиновения, демонстрации, марши протеста – то, что получило название Движение за гражданские права, – вспыхивали повсюду в Америке. Вкупе с отдельными судебными решениями в пользу черных все это с каждым годом все более расшатывало «Законы Джима Кроу». В конце концов, поддержанное значительной частью белого населения, которую возмущала царящая в стране несправедливость, движение за равноправие увенчалось победой. В середине 1960-х годов целый ряд федеральных законодательных актов уже навсегда, окончательно и бесповоротно покончил со всеми формами дискриминации. Точнее сказать, покончил юридически. А фактически?

Вековые предубеждения не исчезают по мановению руки. Особое сопротивление отмена сегрегации встречала на юге страны. Расисты поджигали негритянские дома и церкви, доходило и до убийств. Отряды местной милиции нападали на мирных демонстрантов, протестовавших против притеснений чернокожего населения, а полиция и суды саботировали преследование расовых преступлений. Местные власти пытались законодательно обойти новые свободы и права черных.

В северных штатах накал страстей был, конечно, не столь драматичным. Но и там новые веяния приводили в восторг далеко не всех. Мне показался характерным рассказ знакомой негритянки, она вспоминала, как белые детишки забрасывали ее и маленькую сестренку камнями, когда их семья в начале 1970-х годов поселилась в белом квартале Чикаго. Думаю, дело было не только, а, может, и не столько в обычной детской жестокости, с какой подростки часто относятся к тем, кто выглядит как-то иначе. Скорее всего, они попросту реализовали в действие царившее в их семьях отношение к черным.

Но была и другая белая Америка. Та, которая, не желая мириться с позором дискриминации миллионов своих сограждан, вместе с негритянскими активистами добилась отмены сегрегации. Эта Америка сумела настоять на принятии государственных программ помощи специально для нуждающихся чернокожих граждан, создании для них квот при приеме в государственные университеты и на госслужбу. Предполагалось, что это поможет преодолеть разрыв в образовании и благосостоянии между черной и белой Америкой. Во многом, особенно на первых порах, эти и другие меры действительно помогали недавним лишенцам продвинуться по социальной лестнице. Во всяком случае какой-то части из них. По сравнению с 1960-ми годами число выпускников колледжей среди негритянского населения выросло почти в три раза, в наше время диплом имеет каждый третий афроамериканец. Сегодня мы видим чернокожих граждан, пусть и в большой диспропорции к общей численности негритянского населения, во всех властных структурах, бизнесе, науке – там, где еще полвека назад это считались исключительной привилегией белых.