Аркадий Ваксберг - Белые пятна

Вопрос.Свидетель, вы подтверждаете уточнение подсудимой?

Ответ.Подтверждаю. Дополняю, что на Новый год, который мы вместе встречали, мною принесены к столу как подарок обвиняемой еще бутылка шампанского и коробка конфет.

Обвиняемая.Подтверждаю. Свидетель, перечислите подарки, которые вам сделала я.

Ответ.Ткань на блузку ко дню рождения, домашний халат на 8 Марта, серьги на Новый год…

Вопрос следствия свидетелю.Перечислите, какие подарки вы сделали обвиняемой.

Ответ.Декоративный стакан, лоток для мелких изделий, шарф и глиняный петух.

Вопрос.Обвиняемая, вы признаете показания свидетеля?

Ответ обвиняемой.Признаю. Имею встречный вопрос: по какому случаю были сделаны эти подарки?

Ответ свидетеля Щ.На Новый год, ко дню рождения и на 8 Марта. Хочу добавить: я делал эти подарки, чтобы попасть на республиканскую выставку.

Вопрос обвиняемой свидетелю.В каком году был сделан вами первый подарок?

Ответ.В 1978-м.

Вопрос.В каком году ваши работы были отправлены на республиканскую выставку?

Ответ.В 1976-м.

Вопрос.В каком году худсовет отказался принять на выставку ваши работы?

Ответ.В 1980-м.

Вопрос.Когда именно, после того как ваши работы были отклонены худсоветом, вы подали заявление о даче мне взяток?

Ответ.Через неделю.

Обвиняемая.Больше вопросов к свидетелю не имею».

Что за бесовская магия понудила этих «свидетелей» оборвать прежние связи, перечеркнуть прошлое, вывернуть его наизнанку, очернив ту, с которой многие годы бок о бок шла жизнь? Злоба? Зависть? Комплекс неполноценности вкупе с точным расчетом: отшвырнуть того, кто больше не пригодится? Отшвырнуть, представ при этом отнюдь не клеветником, а ждущей сочувствия жертвой…

Право, не знаю. Могу лишь предположить, вспоминая циничный афоризм «прагматиков»: «Не желаешь себе зла — никому не делай добра».

К чему скрывать: взятки под видом дружеских подношений, увы, не такая уж редкость. «Ответственный товарищ», о нем пойдет речь в очерке «Ширма» — тот, что в курортной баньке запродал себя казнокрадам, — получил, конечно, не взятку, а «привет от друзей»: десятки тысяч рублей, уложенных в чемоданчик. Любители сладкой жизни и слишком дружеского внимания подчиненных, убежденные в абсолютнейшей своей неуязвимости, обладатели весьма высоких постов, ничуть не смущаясь, выдавали страшные эти дары за невинные сувениры. И купюры, и золото, и бриллианты, и корзины с фруктами и коньяком. Кстати, был там тоже художник, местная знаменитость, лакейски дежуривший у подъезда, чтобы вручить любимому «мэру» собственное творение. Любовь ответная не замедлила: за счет государства, в обход тех, кто ждал терпеливо и честно, «мэр» одарил торгаша от искусства просторной квартирой.

И «сильные личности», о которых много писалось, тоже обогащали словарь, именуя подкуп — «подарком», уворованный куш — «платой за труд». Как и некоторые осужденные ныне дельцы на ниве культуры, выделявшие подчиненных по единому признаку: дарит или не дарит. Не сумочку-косметичку — перстень с каменьями, манто для супруги. И то сказать, эти дарители тем не чета: другие возможности, и масштаб, и размах…

Чем же в принципе отличаются ядовитые лжедары от даров в подлинном, незамутненном смысле этого слова? Ведь уже написано выше: дело не в сумме.

Конечно, не в сумме. В реальных человеческих связях! В том, какие отношения — непредвзято, естественно — создает жизнь. В одних случаях даже ценный подарок — это только подарок. В других даже пустяк — это капкан. Первый шаг к падению. Преступный вызов закону. Судьи на то и судьи, чтобы уметь отличать…

Областной суд обвинение счел доказанным: пять лет с конфискацией — и губ. помады стоим. 5 руб., и сумочки-косметички, и недоеденной коробки конфет. Вся жизнь под откос!

Но нет, это был отнюдь не конец. В Москве дело подвергли спокойной и объективной проверке. Представитель прокуратуры республики просил коллегию Верховного суда РСФСР приговор отменить. Найдя, что выводы областного суда противоречат закону, коллегия так и поступила, но мера пресечения до окончания нового следствия оставалась все же без изменений. К чести прокуратуры области надо сказать, что эту ошибку она вскоре исправила: Людмилу Евгеньевну освободили. Иные из обличителей стали менять показания. Вдруг оказалось, что они «дружили домами», гостили «на взаимных началах», проявляли естественное товарищеское внимание «без побочных соображений». От чистого сердца…

Нападки, предательство бывших друзей, все испытания Людмила Евгеньевна еще как-то сносила. Крепилась. Держалась. А тут — уже дома, освобожденная — тут как раз и сдалась: снова инфаркт! Два — один за другим…

Ее письмо ко мне написано за три недели до смерти.

Так получилось, что печальная эта история совпала по времени с совершенно другой: по сюжету другой, по «географии», по финалу. Мне хочется очень коротко рассказать о ней — не затем, разумеется, чтобы наивно столкнуть их. Вторая история нагляднее прояснит вовсе не новую, но всегда актуальную мысль: любая конфликтная ситуация может быть решена, любой узел распутан, если берутся в расчет реальная жизнь, условия, которые существуют, а не те, что лишь могут существовать.

…На одном из солиднейших юридических форумов обсуждали судебную практику по делам о хищениях. Докладчик оперировал фактами: иные суды подходили к преступникам слишком уж либерально.

Был пример, что особенно впечатлял. Верховный суд Грузии, как правило, к расхитителям непримиримый, вынес неожиданно приговор, поражающий мягкотелостью. Светлану Николаевну С-ву, экономиста из города Рустави, которая присвоила почти 14 тысяч казенных рублей, осудили условно!

Легкий шум, прошедший по залу, означал одобрение критике: такими поблажками зло не пресечь…

Председатель Верховного суда Грузинской ССР Акакий Григорьевич Каранадзе попросил слово для справки. Вот как записана в моем блокноте его короткая речь.

«Три года условно за расхищение 14 тысяч рублей… Если ограничиться только этой информацией, приговор действительно покажется непростительно мягким. Кто он, однако, сей расхититель? Каким образом деньги присвоил? Почему? Что с ними стало, с деньгами? Как сам виновный относится к содеянному? Пока мы не ответим на эти вопросы, нельзя сказать, насколько справедлив приговор.

Вы читали бумаги, мы видели конкретного человека. Видели и слышали. Это далеко не одно и то же: только читать или видеть и слышать.

Осужденной С-вой Светлане Николаевне двадцать три года. Она из семьи со скромным достатком. Несмотря на возраст, пользуется в коллективе большим авторитетом, уважением и доверием. Даже после того, что с нею случилось. А случилось вот что. Она полюбила недостойного, подлого человека. (Фамилия, разумеется, была названа, я обозначу ее буквой «Д». — А. В. ). Этот Д. клялся ей в верности, говорил, что хочет жениться, да, мол, родители против, поставили жесткое условие: жениться только на той, у которой машина «Волга».