Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Не ограничиваясь первоначальной заметкой о появлении Опперпута, Сегодня решила поместить дополнительные сведения о бежавшем чекисте. Так, в газете 12 и 13 мая появились без подписи статьи, подробно освещавшие «савинковский» период карьеры Опперпута. Они принадлежали перу Рудина, и в них он выдвигал свою, «альтернативную» версию событий, острием своим повернутую против брошюры Селянинова. Автор так объяснял написание этих статей:

На днях снова всплыло на поверхность имя советского Азефа — крупного провокатора Э. Штауница-Оперпута. Говорим «снова» — ибо если недавно раскрытый Штауниц и Оперпут — одно и то же лицо, то провокационная деятельность его была уже известна и в свое время нашла документальное подтверждение в изданной советским правительством книге под заглавием «Советская Россия и Польша» (изд. 1920 г.) [263]и берлинской брошюре самого Оперпута «Народный Союз Защиты Родины и Свободы», изданной, кажется, в 1922 году [264].

Указанные брошюры, однако, носят характер свидетельства лишь одной стороны — советского правительства и самого Оперпута, вынужденного для обрисовки антисоветской деятельности Савинкова разоблачить самого себя. Многие из изложенных в них фактов — искажены, и оба документа полны самых лживых выпадов и утверждений. Вполне своевременно поэтому будет привести несколько данных, которые помогут вскрыть истинное лицо Оперпута-Штауница.

Статья рассказывала о четырех визитах Опперпута в Польшу.

Зимой 1921 г. в момент возобновления революционной деятельности Савинкова на территории Польши, откуда он путем связи с повстанческими, т. н. «зелеными» организациями надеялся поднять восстание в Советской России, в одно из официальных учреждений Варшавы был доставлен с советской границы человек, упорно добивавшийся свидания с Савинковым. Человек, назвав себя Павлом Ивановичем Спекторским, заявлял, что он имеет поручения от антисоветских организаций России лично к Б. В. Савинкову, никому другому их не передаст, и в доказательство правдивости своих утверждений предъявлял какие-то письма и полномочия.

Ему удалось завоевать доверие близких к Савинкову лиц, и свидание с Савинковым он получил. Настойчивое желание Спекторс-кого вернуться в Россию обратно с полномочиями Русского Политического Комитета наводило на подозрение, поэтому он должен был явиться через некоторое время с подтверждениями известных Савинкову лиц. Вернувшись в точно назначенный срок, Спекторский привез с собой ряд проектов развития политической антисоветской организации. Один из этих проектов был принят Савинковым и положен в основу НСЗРС. Третий визит в Польшу Спектор-ский совершил в апреле под именем Селянинова-Оперпута, привезя с собой акт образования Западного областного комитета НСЗРС. Поскольку он создал целую сеть подпольных организаций, Савинков включил его в Центральный Комитет. Статья также касалась больного вопроса о продаже секретных сведений иностранным разведкам, получившего заметное место в советской пропаганде против Савинкова:

Для развития деятельности нужны были средства. У Савинкова их не было. Тут-то Селяниновым и был поставлен вопрос о продаже советских военных тайн одной великой державе. Посредником между последним и Селяниновым и явился Савинков. Достоверно известно, что все вырученные этим путем средства были переданы Селянинову, и последний снова уехал в Россию, увезя с собою большое количество литературы. Был налажен целый аппарат регулярного получения информационных материалов, и в течение целого месяца, вплоть до четвертого приезда Селянинова, таковые точно доставлялись в назначенное место [265].

В рассказе Рудина о последнем визите Селянинова в Варшаву бросается в глаза намерение дезавуировать выдвинутые последним в его брошюре обвинения савинковского руководства в провале организации Западной области:

По соглашению с Савинковым Оперпут-Селянинов должен был приехать в Варшаву в мае 1921 г. В этот четвертый по счету приезд он явился несколько ранее намеченного дня, пренебрегши теми обычными мерами предосторожности, которые принимались им раньше для обеспечения тайны перехода границы. В Варшаве он держал себя совершенно свободно, открыто делал визиты официальным лицам и, по-видимому, считал себя здесь в полной безопасности. А между тем советское полпредство помещалось в двух шагах от штаба Савинкова, и было известно, что все действия последнего наблюдаются большевиками. Это пренебрежение конспирацией доходило до того, что Селянинов, имея при себе советскую «буденновку», надевал ее несколько раз в помещениях Савинковского штаба.

В этот свой приезд он обратился с просьбой переправить через одного из офицеров, направлявшегося в Эстонию, несколько писем и кое-какие сувениры своим родственникам в Латвии. Офицер этот вещи взял, но дошли ли они по назначению, осталось неизвестным, так как, попавши на советскую территорию, он на обратном пути был захвачен большевиками и расстрелян.

В дальнейшем удалось установить настоящую фамилию Селянинова. Он оказался Александром Оттовичем Уппенинс, латышом из окрестностей Режицы.

В опровержение свидетельств Опперпута в брошюре 1921 года о причастности польского Генштаба к диверсионно-террористической деятельности против советской власти Рудин выдвинул свою версию случившегося. Он сообщил, что Уппенинс носился с какими-то проектами организации террористических актов и для обеспечения необходимых средств получил в одном учреждении [266]разрешение на приобретение наркотиков. Этот документ он использовал впоследствии для доказательства того, что русские антисоветские организации в своих планах имели намерение заняться массовым отравлением красноармейцев.

В рассказе Рудина снова промелькнул эпизод, упомянутый им год назад в статье о Савинкове, а именно попытка Опперпута подговорить его отправиться с ним на советскую территорию:

Одному из офицеров Савинковской организации Уппенинс предлагал поехать с ним, причем гарантировал полную безопасность на территории России. Только по случайным причинам эта поездка не состоялась [267].

Статья заканчивалась отчетом о решении созвать в Варшаве к 15 июня 1921 года съезд представителей всех отделений Народного Союза в России. Но в день открытия съезда пришло сообщение об аресте Селянинова по дороге на съезд и его заключении в минском ЧК. После этого никаких сведений об Уппенинсе к Савинкову не поступало. И лишь в августе 1921 года, когда в советской прессе появились извещения о массовых арестах и казнях савинковцев в Смоленске, Гомеле, Минске, стало ясно, что имело место предательство Уппенинса. Полным подтверждением этого стала его брошюра 1922 года. Конец второй статьи гласил: