Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Но активизация боевых планов, обсуждавшихся на протяжении долгих месяцев и предполагавших засылку добровольцев на советскую территорию, являлась крайней необходимостью и для самого Кутепова, вынужденного оправдывать свою работу, проводившуюся с 1923 года без сколько-нибудь заметных результатов. Атаки на взятый им курс шли не только со стороны органов левой, демократической печати — Последних Новостей или Дней, представлявших сравнительно узкий сектор эмигрантской общественности, но и — за кулисами — со стороны генерала Врангеля и его окружения. Кутепову угрожало полное прекращение финансирования его военной деятельности, и он стал уже подыскивать для себя место в столярной мастерской [288], подобно тому как за год до этого пришлось переключиться на гражданскую профессию генералу Врангелю. Вместе с тем международная политическая атмосфера резко накалялась в связи с конфликтом между английским и советским правительствами, выразившемся, в частности, в обыске в помещении Аркоса, в аннулировании в мае 1927 года торгового договора и разрыве дипломатических отношений между Англией и советской Россией. Складывалась ситуация, когда вероятность военного похода против СССР, с таким нетерпением ожидавшегося эмигрантскими массами, казалась очень большой, а падение советской власти — совсем близким. В своих воспоминаниях С. Л. Войцеховский передает содержание своей беседы с Кутеповым в Париже 24–25 апреля 1927 года:

Кутепов рассказал мне в Париже, что во время финлядского свидания представители Треста усиленно расспрашивали его об Англии и об ее отношении к советской власти в России. Возникшее тогда в Великобритании антисоветское настроение их, очевидно, беспокоило. Они прямо спросили Кутепова, считает ли он англо-советскую войну неизбежной. Он ответил утвердительно.

Значительно позже один из первых невозвращенцев — бывший сотрудник центрального комитета советской коммунистической партии Бажанов — сообщил, что в марте 1927 года политбюро получило «по линии О.Г.П.У.» предупреждение о неизбежности войны с Англией [289].

В свете этих ожиданий уточненные с учетом экспертизы Опперпу-та проекты боевой работы открывали перед Кутеповым новые перспективы.

Согласно материалам судебного процесса, прошедшего в Ленинграде осенью, к концу марта 1927 года, когда М. В. Захарченко-Шульц прибыла на военно-техническое совещание в Финляндию, там сорганизовалась группа молодых лиц, в большинстве своем бывших офицеров, образовавших ядро боевой организации. В эту группу, готовившуюся к переброске на советскую территорию, вошли С. В. Соловьев, В. А. Ларионов, Д. С. Мономахов, Вл. Баста-мов, М. Н. Коренев, А. Б. Болмасов (Балмасов), А. А. Сольский и Ю. Петерс (Н. Н. Вознесенский). Оружие для группы добыла М. В. Захарченко-Шульц, пользуясь своими связями с финляндской разведкой. Непосредственное содействие оказывал капитан Розенстрем, начальник разведывательного отдела II финской дивизии. В брошюре, составленной по материалам суда, сообщались детали мартовской встречи в Териоках:

«Совещание» это принимает ряд важных решений, намечает «линию».

Из показаний подсудимых устанавливаются следующие три момента в тактике николаевцев, установленные этим совещанием: 1) так как в ближайшее время предстоит военное выступление держав против СССР (имелся в виду англо-советский разрыв и следующая за ним война антисоветского блока), все монархисты должны принять участие в нем, для чего немедленно организовать активные группы, которые могли бы влиться в армии противников СССР и создать там, может быть, самостоятельные единицы; 2) к моменту выступления держав должно быть приурочено восстание во всех крупных городах Союза, в котором активные монархисты должны принять участие, для чего необходимо перебираться на территорию советских республик с целью организации таких восстаний, и 3) необходимо приступить к активному террору против представителей советской власти, создавая боевые группы для переброски их внутрь страны.

Таким образом, дело ставится на «широкие рельсы», строются радужные планы, намечаются перспективы, создаются организации — все в надежде на скорую войну и на могучую поддержку Англии.

А по окончании совещания М. В. Захарченко-Шульц организует «смотр» боевых сил [290].

По всей видимости, это было то самое совещание, на которое, наряду с М. В. Захарченко, были делегированы со стороны «Треста» Потапов и Зиновьев вместо Касаткина-Стауница. Во время того визита в Финляндию Кутепов произнес перед боевиками слова: «Как только иностранцы увидят наши успехи, то, несомненно, предложения о помощи посыплются со всех сторон». Кичкасов по этому поводу замечает:

Идея о том, что террористические акты нужны для того, чтобы показать, что что-то делается, чтобы «посыпались деньги», не была новой; она проходит красной нитью через всю работу белогвардейских организаций — как шпионскую, так и террористическую. Она показывает, с одной стороны, что «что-то» делать нужно было для того, чтобы получить средства к существованию, к поддержанию организаций; она показывает, с другой стороны, как толкала международная буржуазия русскую эмиграцию на подобного рода деятельность, как она поддерживала всякое антисоветское движение, как она стимулировала это движение денежными подачками, целиком подчиняя своим целям [291].

В первую партию агентов Кутепова, намеченную в мае для отправки через границу, должны были войти, наряду с Опперпутом и Захарченко, Ларионов, Соловьев, Мономахов, Петерс, Сольский и Болмасов. Однако «в последний момент Сольский и Болмасов от экспедиции были отставлены по чисто техническим причинам, так как проводники капитана Розенстрема указывали на рискованность переброски большой партией» [292]. В неопубликованных «Записках» Опперпута, предназначенных для Кутепова и содержащих план диверсионной работы и адреса советских учреждений, которые следовало бы подвергнуть нападению, содержится и список ушедших или готовящихся к отправке людей (включая М. В. Захарченко и Г. Н. Радковича) с их конспиративными кличками:

Ринг <���Опперпут>— Грачев Петр — Валин Карл

Шульц М. — Диков Андрей — Becker Olga

Сольский — Сомов Александр

Ларионов — Викторов Федор — Вреде Федор

Мономахов — Лихачев Димитрий — Линбек

Соловьев — Ломов Сергей — Левашев

Готовящиеся к отправке (проверьте с Жуковым <���Г. Шульцем>)

Каринский — Тарасов Антон — Тверин

Андреев — Алексеев Кирилл — Асеев

Шульц Г. — Жуков Иван — Беккер Иван [293].

После перехода границы группа разделилась на две тройки: Опперпут, Захарченко и Петерс отправились в Москву, а Ларионов, Мономахов и Соловьев в Ленинград.