Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Зная также, что Опперпут предполагал поместить свои показания не только в «Сегодня», но и в других органах зарубежной русской печати, мы считали своим долгом поделиться с руководителями этих органов теми сведениями, которыми мы обладали о личности Опперпута. Результат был тот, что записки Опперпута до сих пор опубликованы не были [299].

Итак, причиной отказа от публикации опперпутовских свидетельств послужило вмешательство со стороны «весьма осведомленных источников». При этом Сегодня, больше других органов печати уделившее места перебежчику, предприняло в конце мая 1927 года усилия по предотвращению обнародования его разоблачений и в других местах. О закулисной борьбе вокруг публикации дает живое представление обращение А. К. Рудина, посланное 1 июня редактору Возрождения П. Б. Струве:

г. Рига, 1 июня 1927 г.

Редактор газеты «Сегодня» телеграммой и письмом на имя А. А. Яблоновского уже просил задержать опубликование присланных как в редакцию «Возрождения», так и в редакцию «Сегодня» «разоблачений» советского провокатора Опперпута.

С своей стороны позволяю себе обратиться к Вам с покорной просьбой о том же, ввиду того что в этих «разоблачениях» содержатся лживые сведения, порочащие мое до сих пор ничем не запятнанное имя. По существу показаний Опперпута считаю своим долгом поставить Вас в известность, что аналогичными данными он в свое время уже пользовался в своей брошюре «Народный Союз Защиты Родины и Свободы», изданной им в Берлине в 1922 г., — с той только разницей, что тогда он выступал как агент большевиков. В изданной Нар. Ком. Ин. Дел в 1921 г. брошюре под заглавием «Советская Россия и Польша» официальными актами установлена его роль в выдаче действовавших на территории Сов. России организаций. Находящиеся и поныне в эмиграции, вероятно, лично Вам известные деятели Нар. С.З.Р. и Св. — В. В. Савинков (Прага-Збраслав), А. Г. Мягков, Д. В. Философов, отчасти Д. М. Одинец могут засвидетельствовать то же.

В отношении показаний Опперпута, касающихся лично меня, могу сослаться на постановление Центрального (т. н. «Всероссийского») комитета Н.С.З.Р. и Св., коим — после выхода в свет упомянутой выше брошюры Опперпута, все приведенные в ней клеветнические утверждения были решительно отвергнуты. Постановление это было вынесено в Праге, кажется, в 1922 г. и утверждено главою организации Бор. Викт. Савинковым. Справками у указанных мною лиц, а также и у находящихся в настоящее время в Париже моих друзей по Варшаве и Праге — как-то А. А. Туринцева, К. Б. Родзевича, С. Я. Эфрона, В. А. Шингарева и других, знающих меня по моей работе в Пражских студенческих и политических организациях, Вы можете удостовериться, насколько могут заслуживать доверия показания Опперпута в отношении меня.

В случае если Вы все же найдете допустимым опубликовать Записки Опперпута в части, касающейся Н.С.З.Р. и Св. и лично меня, прошу не отказать известить о том меня по адресу редакции газ. «Сегодня» и предоставить мне возможность сопроводить «разоблачения» Опперпута своими замечаниями, могущими быть документально доказанными.

Выпады Опперпута против меня объясняю тем, что ему стало известным, что автором появившихся на стран<���ицах> «Сегодня» разоблачений его роли предателя и провокатора был я.

Позволяю себе выразить надежду, что Вы примете во внимание мою просьбу и тем дадите мне возможность оградить свое доброе имя от грязных и клеветнических обвинений.

Прошу принять уверения в моем совершенном к Вам уважении и таковой же преданности

Андрей Карлович Рудин.

Адрес мой:

Рига, редакция газеты «Сегодня» [300].

Ответ заместителя Струве К. И. Зайцева, посланный А. К. Рудину 7 июня, нам неизвестен. Но две небольшие выдержки из записок Опперпута, помещенные в Возрождении 4 и 6 июня, производят довольно странное впечатление по сравнению с материалами, содержащимися в архивах, или фрагментами, опубликованными позже, в октябре — ноябре 1927 года. Возрождение как бы нарочно выбирало наиболее бесцветные высказывания, хотя и удобно укладывавшиеся в общую пропагандистскую программу газеты, но никак не касавшиеся самого больного вопроса — о «Тресте». Таким образом, наиболее сенсационные стороны писаний Опперпута оставались вне поля зрения. Обе заметки в Возрождении были помещены на первой полосе, при этом показания Опперпута давались в них не в прямой форме, а в конспективном изложении редакции. Первая заметка начиналась преамбулой:

Мы уже сообщали, что не так давно один из видных деятелей ОГПУ, Стауниц-Оперпут, бежал из России за границу и здесь заявил о своем уходе от большевиков. В распоряжении нашего сотрудника были некоторые данные из сообщений, сделанных Оперпутом, и на основании этих данных составлены те несколько заметок, которые мы начинаем с сегодняшнего дня. — РЕД. [301]

Заметка была посвящена ложным, преувеличенным слухам о размахе антибольшевистского движения на Украине и юге России и указывала на то, что антисоветские организации, якобы руководящие этим движением, представляют собой мистификацию ГПУ. От участника «Треста», бежавшего на Запад со специальным намерением разоблачить полностью эту организацию, тогдашние читатели должны были, конечно, ждать более оглушительных откровений. Еще более странное впечатление производила вторая заметка, конспективно излагавшая сведения о подрывной деятельности Красной армии в Китае [302]. Ничего специфически «опперпутовского», что обусловливало бы ее обнародование в газете, в ней не было. Можно даже заподозрить, что публикации эти были предприняты не столько в силу важности их содержания самого по себе, сколько из-за стремления легитимизировать статус Опперпута в качестве разоблачителя советской системы и оправдать ориентацию Кутепова на него, избегнув, однако, спорных или рискованных заявлений. Непонятно при этом, знала ли редакция о возвращении Опперпута в Россию с террористическими целями и не были ли данные публикации сделаны, так сказать, «для отвода глаз».

Никаких других выдержек из показаний Опперпута больше в Возрождении не появлялось. Пропагандистская контратака Опперпута захлебнулась.

З июня 1927 года московская тройка — Опперпут, Захарченко-Шульц и Петерс — совершила попытку взорвать здание по ул. Малая Лубянка 3/6, в котором размещалось общежитие сотрудников ОГПУ [303]. Так как взрыв был в последнюю минуту предотвращен, о покушении поначалу, в течение нескольких дней, никаких сообщений не было. Между тем в разных местах произошли одновременно события, которые, вкупе с неудавшимся покушением, создавали апокалиптическое впечатление волны террора, захлестнувшей советскую страну и ее представителей.