Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

В предыдущее свое посещение Петербурга бомбу на Мойке бросил будто бы в сообществе с Шориным.

2. Сольский — не внук гр. Сольского, как сообщает ОГПУ, но его внучатый племянник. Окончил два года назад русскую гимназию в Перкиярви. В Гельсингфорсе служил шофером.

3. Больмасов, а не Бальмасов в Гельсингфорсе хорошо известен. Принимал деятельное участие в русских общественных (не политических) организациях.

4. Шорин в Гельсингфорсе совершенно неизвестен. <���…>

Помещая телеграмму Тасса, газета «Hufvudstadsbladel» замечает, что она — сплошной фантастический роман, которые, очевидно, излюблены в СССР. Указание о причастности к делу финского ген. штаба газета считает нелепым уже по тому одному, что Ген. штаб, подчиненный финскому социалистическому правительству и проводящий его указания, не может работать ни с какими монархическими организациями. Уследить же за переходом границы совершенно невозможно, что знает и правительство СССР. <���…>

Кстати, если это еще интересно, могу сообщить, что настоящая фамилия Воскресенского, убитого вместе с Оперпутом и Захарченко-Шульц, — Петерс. Он учился в Перкиярви. Его отец и брат — коммунисты. Он ушел от них к белым [375].

Выездная сессия Верховного суда, под председательством В. В. Ульриха, открылась в Ленинграде 20 сентября. На ней впервые были оглашены сведения о деятельности кутеповской боевой организации, которые включали удавшийся взрыв на Мойке и не-удавшийся на М. Лубянке. Подробно сообщалось также о наездах М. В. Захарченко-Шульц и Кутепова в Финляндию и инструкциях, данных ими членам террористической группы, а также упоминалась руководящая роль Опперпута в подготовке взрывов. Процесс являл собой амальгаму, так как арестованные боевики, входившие в две разные — «латвийскую» и «финляндскую» — группы, на суде встретились впервые и между обоими отрядами никогда никакой координации не было.

Какова была задача этого процесса? Бессудная казнь двадцати в июне, наряду с неопределенными слухами о судьбе Рейли, вызвали на Западе тревогу и толки о возвращении к практике террора времен Гражданской войны. В отчете о беседе Н. В. Крыленко с иностранными корреспондентами 26 июля эти слухи были дезавуированы:

Никакого террора в настоящее время нет. Не было также издано никакого закона, который бы его вводил и который бы давал новые права ОГПУ, судам и прокуратуре, отличные от существующих и расширяющие полномочия этих учреждений.

В деле с расстрелом 20-ти, этих злейших врагов советской власти, среди которых были такие имена, как Долгоруков и Эльвенгрен, ОГПУ использовало право, предоставленное ему по закону в 1922 г. ЦИК СССР. Оно принуждено было использовать это право жестокой борьбы с контрреволюцией в зависимости от внешней и внутренней обстановки, существовавшей к моменту совершения этого акта. Я еще раз повторяю, что никакого нарушения существующих законов, а также утвержденного еще в 1922 г. положения об ОГПУ не было совершено и поэтому нет никаких оснований утверждать, что мы вводим новые формы борьбы с контрреволюцией «в целях устрашения наших внешних и внутренних врагов».

Нельзя также связывать это дело, как вы это говорите, с убийством Войкова, Опанского и т. д. ОГПУ пользовалось своим правом в исключительных случаях и раньше; например, было расстреляно по постановлению ОГПУ несколько уголовных преступников в связи с известным «делом чубаровцев».

На вопрос о том, какая разница существует между положением об ОГПУ в настоящее время и положением о ЧК до 1922 г., тов. Крыленко отметил, что в первые годы существования советской власти, в момент обостренной борьбы с контрреволюцией, ЧК было предоставлено право самостоятельно устанавливать меру наказания, вплоть до расстрела, по определенным категориям преступлений: контрреволюции, шпионажу, спекуляции и по некоторой части должностных преступлений.

В настоящее время ОГПУ только расследует подобные преступления, а затем передает их в судебные инстанции. Содержание арестованных в тюрьмах ОГПУ ограничено определенным сроком [376].

Несколько громких судебных процессов — по делу изготовителя фальшивых документов Дружиловского (июль), по делу 26 британских шпионов (сентябрь) [377]и по делу пяти монархистов-террористов — должны были удостоверить возвращение к нормальной судебной процессуальной практике и опровергнуть утверждения эмигрантской прессы о внесудебных расправах.

Дело пяти впервые раскрывало закулисную жизнь кутеповской боевой организации, сформированной в феврале 1927 года. Особое впечатление на эмигрантские газеты произвел факт полного раскаяния подсудимых, в особенности А. Б. Болмасова, самого старшего и опытного (советскую границу он переходил 9 раз) в финляндской группе. На процессе он рассказал о глубоком разочаровании в своих политических идеалах, когда обнаружил, что в СССР, вопреки утверждениям зарубежных русских газет, нет никаких монархических групп и ни малейшего интереса к монархической идеологии [378]. Для создания впечатления процессуальной безупречности работы следствия в зале были оглашены документы, характеризующие террористические планы Сиднея Рейли [379]. В последний день суда ленинградское представительство ГПУ сообщило об уничтожении на советской территории 21 сентября еще одной кутеповской группы, среди членов которой Сольский опознал того, кто переводил его через границу [380].

На основании вновь обнаружившихся фактов советская печать выдвинула обвинения против финляндских властей в потворстве и пособничестве террористическим акциям белоэмигрантов, ссылаясь в первую очередь на «группу Опперпута». Московские Известия писали в передовой:

Последние месяцы ознаменовались рядом явлений в отношениях Финляндии к Советскому Союзу, которые нарушают добрососедские отношения между обеими странами.

Еще в июне этого года в связи с покушением на взрыв дома в Москве выяснилось, что руководившая им группа террористов-монархистов во главе с Оперпутом вела всю предварительную подготовку на территории Финляндии; что Оперпут совместно с специально прибывшим в Финляндию известным генералом Кутеповым создал на финляндской территории террористическую организацию, имеющую задачей подготовку и совершение покушений на ответственных представителей советской власти, на правительственные и партийные учреждения в СССР, редакции газет и прочее. Мало того, оказалось, что не только деятельность Оперпута в Финляндии протекала свободно, без помехи со стороны соответствующих властей, которые не могли не знать, что из себя представляет савинковец Оперпут или кто такой генерал Кутепов, — но и самая переброска Оперпута к границам СССР была произведена не без ведома, чтобы не сказать больше, военных кругов Финляндии.