Клаус Хольцманн - Россия. Снова эксперимент

Лишний раз приходится напомнить, что мы живем в несовершенном мире. Несовершенен и сам человек, и в нем зачастую уживаются самые противоречивые качества. Не исключение и «мистер Игрек», достижения которого в своей сфере следует причислить к выдающимся. Но вот в книге его отца вдруг обнаруживается чувство гордости за некоего предка, служившего постельничим (т. е. холуем) у одного из императоров. Сам отец не гнушался порой оказывать подобного рода услуги советской власти. Видимо, холуйская составляющая мировоззрения передалась на генетическом уровне. Она, естественно, ищет объект поклонения в образе вожделенного монарха. А пока его нет, нетерпение выражается в преподнесении подарка нынешнему правителю по случаю одного из юбилеев. Сразу оговоримся, подарок тот не из разряда материальных, а скорее, выражение преданности через духовную сферу. Все-таки это не Абрамович, раздаривающий яхты. Приверженность «мистера Игрек» монархии сочетается у него с темой величия. Эта тема и раньше звучала в его устах. Тут вспоминается его ответ на вопрос, должна ли Россия быть великой или нормальной. Ответил он не задумываясь: великой, и только тогда она станет нормальной. Ему возразили, что величие часто ведет к нарушению нормальности, что эти понятия несовместимы. Даже Сталин писал, что величие ведет к головокружению от успехов.

Итак, прицел, взятый на стр. 70 «Проекта…» после длительной артподготовки «мистера Икс» завершился мощным бомбовым ударом соавтора. И чтобы смягчить эффект удара, «мистер Икс» после предваряющего экстаза переходит на умиротворяющий тон (стр. 357): «…никаких иллюзий относительно силы действия нашей логики не питаем. Мы спокойно относимся к тому, что большинство сохранит положительное отношение к демократии и отрицательное к монархии, даже если найдет критику демократии безупречной». Прием чисто психологический. Внеся в массовое сознание изрядную долю смятения, авторы тут же демонстрируют якобы отстраненную позицию. Мы вас, мол, предупредили, а вы… как хотите… Рассчитано на возникновение у мятущихся комплекса недоумка и ответной реакции в стремлении доказать самому себе обратное. На стр. 365 на всякий случай этот эффект усиливается: «Большинство аморфно и беспомощно, и поэтому продолжит жить на «автопилоте» демократии».

А пока «кипит наш разум возмущенный» этим унижением, авторы продолжают «добивать» демократию на стр. 349: «Люди утверждают, что монархия и ее принципы устарели. Получается, демократическая модель, извлеченная из язычества, не устарела, а новая модель, соответствующая христианству и собравшая лучшее от всех государственных форм, устарела… Интересно…» И далее там же: «Сегодня, когда природа заразы стала понятна, появился пенициллин против демократии — Царство». О монархии уже почти все сказано. Можно лишь прогнозировать, что в условиях России она повторит со временем худшие образцы прошлого самодержавия. Но вот аргумент о демократии Древней Греции, «извлеченной из язычества», просто абсурден. Общеизвестно, что тот период демократии сопровождался невиданным всплеском культуры, науки, философии и послужил прообразом современной демократии. И никак не сравнить его ни с ранним христианством, ни со средневековым с его кострами инквизиции и прочими мракобесиями. Сюда же можно добавить крестовые походы и Варфоломеевскую ночь. Нельзя, конечно, обвинять в этом религию. Зло творили люди, извращая ее суть. Но факт остается фактом, что древнегреческая языческая демократия оставила в мировой истории неизмеримо более глубокий след, чем христианская Европа более позднего периода. Попутно коснемся того факта, что православная ветвь христианства избежала тех ужасов, что пережила западноевропейская. Но это отдельная тема. А пока лишь вызывает недоумение тот факт, что «мистер Икс» так неудачно сравнил две эпохи. Особенно поражает его наивное «Интересно» между двумя многоточиями. А от его инъекций пенициллина против демократии я бы отказался, руководствуясь правилом медицины «Не навреди».

Что касается демократии, то она имеет свои несовершенства, но, как уже неоднократно повторяли многие, мир ничего лучшего еще не придумал. Да и откуда у авторов такая ненависть к демократии? Где они успели проникнуться таким чувством? Ведь демократии, даже приближенной к настоящей, в России никогда не было. И если мы окрестили российский капитализм эрзац-капитализмом, то с тем же правом можно говорить и об эрзац-демократии. А коротких визитов в истинно демократические страны для постижения сути демократии совершенно недостаточно. Чтобы постичь ее, надо там пожить, и даже не просто пожить, а как следует «повариться в ее котле». Напрашивается вывод, что отторжение авторами демократии вызвано предубеждением. Но и оно не должно служить поводом для возврата к архаичным формам правления.

И если «мистер Игрек» приравнивает конфликт с монархом к конфликту с Богом, то это чересчур примитивно. Применимы эти критерии разве что для монашеской среды. А современный светский человек устроен иначе. И сегодня религия не должна ему навязывать чувство раболепия перед монархом как наместником Бога. Ее усилия должны сосредотачиваться на воспитании человека в духе нравственности. Тогда последняя как «автопилот» будет сопровождать его во всех деяниях. В идеале, конечно. Отдавая должное религии, светский человек повседневно сталкивается с проблемами, которые он вынужден решать самостоятельно, и недаром звучит поговорка: «На Бога надейся, а сам не плошай». Она возникла не на «враждебном» Западе, а в сугубо русской народной среде с христианскими традициями и предвосхитила свое время.

Заканчивают авторы свое произведение на примирительных тонах (стр. 366): «Допустим, что мы не правы. Если так, предложите свою идею». Постараемся воспользоваться этим демократичным порывом авторов. Но для этого нужно, наконец, выбраться из идеологических топей, куда нас затягивают настроения общества, ставящего во главу угла лишь совершенствование надстройки с игнорированием проблем базиса. Именно поэтому я уклонился от прочтения второго тома «Проекта…», не ожидая там обнаружить каких-либо новых веяний.

Нет новых веяний и со стороны оппозиции, она разношерстна, как никогда ранее. Напор ее усилился, но не появилось никаких внятных идей. Все требования митингующих носят локальный характер, ограничиваются реакцией на конкретные нарушения властей. А так как таких нарушений хоть пруд пруди и протесты против них сродни плевкам против ветра, то не видно конца этому водовороту. Тем не менее этот «болотный» всплеск вызвал смятение во властной среде, сейчас вроде несколько улегшееся. Но власть сама виновата в этом.