Вениамин Додин - Повести, рассказы, публицистика

А вот немец Вернер Гейзенберг и коллеги его немецкие «кое–что» о Гитлере узнать сумели. И, по такому случаю, «позабыв» о шкурах своих, но помня твёрдо о своей совести, которая была им дороже, «пошли по ложному пути…» и бомбу ему не преподнесли. И МЫ, снова МЫ, — в деле том обосранные по уши, — ухватились за эту версию клеветников великого немецкого учёного. У которого училась — и неплохо, оказалось, училась, — добрая половина тех, кто чуть позже в проектах «Манхаттанском» и «Тьюб злойз» никаких ошибок себе не позволил! Потому как их немецкий мэтр ошибкам их не учил! И до сегодня обливаем грязью «сомнений» мужественного человека, — если не героя, — и его сподвижников, в тщетной попытке очистить, отмыть — «отмазать» собственных подонков. И хоть ещё чем–то и как–то поднасрать и без того во всём виноватым немцам.

Кстати, о немцах.

На только что очищенную от нас с вами землю России, как и предсказано было в цитировавшемся письме моей корреспондентки, возвращается «Старая и добрая Германия». По–тихому возвращается — без дробного перестука «шмайссеров» и истошного воя «мессершмиттов». Однако в условиях юденрайн, как задумано было. Занимает позиции в Большой и Малой экономике. В науке. В культуре. Главное, — во всех, — снизу доверху, — структурах власти, усаживаясь по–солидному в кресла губернаторов, министров, президентских советников и Генеральных директоров Промышленных Империй. И не так важно, что немцы эти — свои, «русские». Столетиями — в офицерских ли рядах, в министерских ли кабинетах, на заводах ли, в рудниках ли, в фермерских ли хозяйствах или на троне Государства Российского — строившие, кормившие, защищавшие и представлявшие державу. Важно, что НЕМЦЫ. И дорого, что уже «переодетые в русскую форму», о чём тоже предсказала та же вдова. Пока в форму «Идущих вместе». Или других — «не идущих» с ними, но куда как более крутых и знающих, что нужно их России.

Им, немцам, тем более нет нужды знать даже, не только что вспоминать, о полумиллионе, например, и нами расстрелянных в подвалах варсонофьевских переулков или сброшенных в бездны ГУЛАГа е в р е я х, — не комиссарах и не большевиков — этими ни я, ни мои близкие товарищи по алексахинской комиссии наши «левые» реестры–мартирологи не марали. И о доброй четверти еврейского населения Европы и Запада СССР, — о половине, о доброй же ПОЛОВИНЕ всех жертв Большого Еврейского Европейского Погрома 1938–1945 гг., — истреблённой не в дахау, освенцимах и треблинках, но и нами самими тоже в «именных» советских «БЕЗЫМЯНЛАГах» (о чём письма мои Михоэлсу от апреля 1944 года, демонстрировавшиеся Российскими государственными архивами в Иерусалиме летом 1993).

Русским немцам всё это ни к чему. Русским немцам хватит вполне своих замученных. Живьём сожженных на Украине. Расстрелянных по всему государству. Утопленных в Днепре, в Двине, в Оби, в Енисее, в Амуре. Умерших от голода и убитых стужею на кулацких и депортационных этапах и в ссылочных окраинах. В том числе и не без нашей помощи. Но, как и все иные россияне, и они запомнят «свору троцкистско–зиновьевских убийц». Банду вдохновителей, организаторов и технологов невиданной в истории человечества Мясорубки ГУЛАГа. Семейку организаторов «Хлебного дела» в страшном «Бакинском этапе». И апофеоз нашего творческого интернационализма и народной дружбы — нашу же, — снова и в который раз НАШУ, — сугубо и откровенно мародёрскую идею «…организации еврейского очага» на территории «бывшей республики Немцев Поволжья» (на земле, за три столетия превращённой величайшим трудом русских немцев в житницу России — в Земной Рай!). Мародёрскую идею, высказанную во всеуслышанье нашим же «известным народным еврейским поэтом», членом того же ЕАК, убеждённым искренне, что «это явится актом величайшей исторической справедливости!» (Российский Центр хранения и изучения документов новейшей истории — РЦХИДНИ, а до 1991 года — Центральный Партийный архив Института марксизма–ленинизма при ЦК КПСС, Ф. 17, оп. 134, д. 693, л. 212–219, и Маркиш 3., «Столь долгое возвращение», Тель—Авив, 1989, с. 172).

Между прочим, призыв «известного народного еврейского поэта» совершить «акт величайшей исторической справедливости» означал тогда одно: завершить окончательным ограблением окончательное ограбление уже окончательно ограбленного народа–трудяги. Теперь уже на «законном» основании прибрать к рукам его уникальное для России имущество, добротнейшие дома и любовно обихоженную бесценную землю. И этим подлейшим актом прикрыть (до собственной своей — уже маячившей по курсу — гибели) преступление поголовной депортации Сталиным народа, «повинного» в том лишь, что три сотни лет сытно кормил россиян не ложью мошеннических призывов к «равенству и братству», «к мировой революции», и — конкретно уже — к вселенскому разбою, но хлебом. И, без переворотов, узурпации власти и кровавого карательства, верно служил России.

Призыв «поэта» незамеченным не остался. Он тотчас захватил отзывчивую еврейскую общественность. И на первой же публичной встрече- лекции некоего В. Луцкого по Ближнему Востоку, состоявшейся 17 июля 1946 года в аудитории Политехнического музея в Москве, общественность эта атаковала его вопросами: «Каково отношение официальных органов СССР к национальной проблеме еврейского народа в смысле территориальной национально–политической консолидации, подобно другим народам, в свете… предложений «известного народного еврейского поэта» имярек?». И «…почему бы не устроить в противовес Палестине автономное еврейское образование в СССР?… Что, у нас земли мало? Например, Крымский полуостров, который два года тому назад был совершенно свободным, или бывшая республика Немцев Поволжья» (Разр. моя. В. Д./, РЦХИДНИ, Ф.17, оп. 128, д. 1057, л. 18).

Российские немцы узнали об этой вовсе уж «беспримерной по цинизму инициативе одного из руководителей Еврейского антифашистского комитета» почти одновременно с набатно громыхнувшим по стране её оглашением. Ведь кроме еврейского и немецкого, в СССР наличествовал тогда ещё и русский народ, с глубоким уважением относившийся к своим немецким собратьям. Он и донёс до них, прозябавших в ссылочных нетях, благую весть и об этом «акте величайшей справедливости». Тотчас же и аукнувшуюся. А ведь были ещё известные теперь уже всем на свете два письма верхушки ЕАК (в ЦК КПСС и в Совмин СССР) о Крыме от 15 февраля 1944 года, только что «освобождённом» кремлёвским паханом от его насельников. И её же, — от той же самой даты — от 15 февраля того же года, — о территории Чечено—Ингушетии, с предложением «Разместить Еврейскую Советскую социалистическую республику (?!. В. Д.) на землях, высвобождающихся в результате проводящейся депортации на Восток контингентов врагов народа — чеченцев и ингушей» (Разр. моя, В. Д. РЦСХИДНИ, Ф 17/11 «001», оп 214, д. 8119, л. 223–227, и Арх. Яна Сауловича Левитина, быв. Первого секретаря Чечено—Ингушского обкома КПСС).