Вениамин Додин - Повести, рассказы, публицистика

Мастер спрашивал–пригвождал: — Тебе, парень, как надо–то? По чертежу? Или чтоб грело?

Так, похрюкивая, ползал Хруцкий по СКБ, не очень, правда, мешая. А всем заправлял Ширяев. Все же, архитектором Аркадий Николаевич был великолепным. И безусловным талантом своим и напористостью классического строительного подрядчика — именно, Главного Строителя — сумел не только создать серьезные проекты множества общественных зданий, но и осуществить их в натуре.

Жил он в помещении СКБ промзоны, выходящим в чертёжный зал. Имел постоянную любовницу Машу, обзываемую «Машкой–пожарницей» /до Ширяева она благодетельствовала вору–пожарнику, за непозволительно грубый, членовредительский мордобой отправленному на Восток/. Точно не знаю, но, по Ширяеву, с ее бабушки и мамы Великий Кустодиев писал своих великолепных купчих. Сам мужик красивый, мощных форм — породистый — Аркадий Николаевич был ей парой. О которых говорят: ну, эти фамилии не испортят! Ему, кстати, очень нравилось, когда в присутствии высоких гостей–заказчиков и спонсоров из областного МВД и самарского правительства Маша томно выплывала в мастерскую, — еще заспанная, розовотелая, медовая, пахнувшая не земными духами, — в открытом халатике на голом теле и бухарских шлёпанцах на босы ноги. Гости, пряча глаза, восхищенно молчали, громко глотая слюни. Довольный Аркадий Николаевич ржал поощрительно по–жеребцовскому. Гордился. Любвеобильна она была до восхищения: могла, вдруг, отбросив рейсшину ставшего модным кульмана, подняться медленно из–за доски, потянуться сладко, вовсе сдёрнуть халатик. И в костюме Евы, — по–кошачьи сцапав за рукав работавшего сожителя, — на себе по каратистски, — втащить его в спальню…

Время спустя, отдышавшаяся, сытая, довольная, сияющая, — возвратясь за доску, — игриво поясняла вслух хихикающим: «Ну, чо лыбитесь та?… Охота больно!… Ну, как срать!«…Довольный Аркадий Николаевич бросал:

— мужик её бывший, пожарник, лупил её за такое поведение наотмашь плотницкой киянкой! Иным ничем пронять Венерочку мою не получалось!

Числящиеся тоже в интеллигентных, конструкторские дамы испускали молнии. Завидовали черно. Пакостили, как могли. И… лезли напропалую. Но Аркадий Николаевич–однолюб.

Прекратить непотребство — отправить Машку с этапом, — никто и мечтать не смел — большие друзья Ширяева этого бы не допустили. В больших друзьях ходили сперва генерал Петров, герой Тулы; погодя, — в том же качестве, — комиссар милиции Второго ранга Галкин. Сменщики на ролях Начальников областного Управления МВД.

Петров, человек широкой натуры, любитель футбола и просто поговорить задумал в Куйбышеве СВОЙ стадион. Сам выбрал площадку — квартал между улицами Братьев Коростылевых, Льва Толстого и граничной оградой канавой Воскресенского собора. Ширяев Быстренько сварганил проект, к которому тотчас примазался ВОЛЬНЫЙ главный инженер Военпроекта ПРИВО (приволжского Военного округа) полковник Солоникиди. У Петрова было много друзей. Потому Гостевую ложу задумали человек на двести — двести пятьдесят. С буфетом, «комнатой отдыха» и великолепным, прямо не нашим, туалетом. Чтобы не задевать верующих, решили старинную чугунную ограду храма меж ним и стадионом восстановить, а выломанную и утраченную, — уникальной ручной ковки 17 века, — решетку ее отлить по–новой на Безымянке» Но, мало было денег. Петров, прихватив подконвойного Ширяева, пошел к настоятелю. Тот спросил только:

— Скольки?

— По возможности, — сказал–попросил Петров.

— Ладушки. — вызвал казначея, распорядившись подсчитать по смете стоимость новой — вкруговую — ограды церкви Воскресения Христова! И тут же выдал всю сумму…

Никогда не интересуясь политикой и ни высказываясь о ней /Аркадий Николаевич умело это свое качество демонстрировал разговорами о бабах и только о бабах!/, он не отказывал себе в удовольствии поболтать всласть на вольные темы с генералом Петровым. Петров, любивший Ширяева, говорил, рассматривая очередной лист проекта: — Что скажешь, Аркаша? Не зря тебя у нас столько лет придерживают. И я бы тоже держал — не выпускал, была б моя воля. Как думаешь?

— Я‑то? Ну, моя бы воля была, я б тебя, например, в зоне не держал. Гуманненько повесил бы на первом столбе. Для верности сам, конечно.

— Так бы и повесил? Не пожалел?

— Повесил бы не задумываясь. Понял сразу, чего вы все стоите…

Так, или примерно так лились эти беседы, к которым внимательно прислушивались все сотрудники СКБ и гости, вроде меня. Я туда приходил поглядеть на работу Ширяева. Работу классную, талантливую…

И поглядеть на проекты нового сотрудника Гамбургера, днями пригнанного сюда этапом. Но неудобно отираться около не познакомясь — человек он очень серьёзный… Надо бы просить Аркадия Николаевича свести нас…

Не успел, однако…

Свёл, познакомил нас нежданно, самым невероятным образом, начальник КРЯЖА Майор Моисей Коган. Зашел после отбоя. Без привычных хамских присловий… пригласил пройти. Что ж,,, Прошлись. Пришли. В предбаннике штаба ждал… Гамбургер.… Дьявольщина!..

Незнакомый армейский полковник ждал, оказалось, в самом кабинете.

Коган:

— Додин! Слушь сюда. Эт Гамбургер. Знакомьтесь. … Полковник! Давай!..

Полковник развернулся. Без вступлений:

— Поговорите–поговорите!… Расскажите друг другу о себе… Вообще…поговорите…. Когда начальник прикажет, являться сюда будете… Никого с собой не было чтоб.

И ко мне:

— Время — сколь получится. Не ограничивается. Сечёшь?

— Секу. — Разговор о чём, озлился я?… Ему, вишь ли, подумал, расстроенный, поговорить надо. А мне? Или мало того что наговорено? И новый срок по новой… — О чём поговорить? — спросил я у полковника.

— Обо всём — за жизнь.

— С чего такие привилегии?

— Поговорите — поймёшь. И давай, без вопросов. Вообще, без лишнего трёпа: ТАМ — показал на потолок — приказано поговорить.

Полковник поднялся. Сказал серьёзно:

— Ему действительно необходимо с тобой поговорить. И твой интерес есть: он тебе родственник. Близкий… Понял? А пока оба неразглашение подпишите. Всё.

Подписали.

Он щёлкнул по микрофону (Микрофон, оказалось, тут…)

Откланялся:

— …Бывайте! — Вышел.

Мы с Гамбургером молчим. Оглядываем появившийся сервировочный столик:

— Ну и ну!

Разлили, что — не помню… Выпили по глотку. Потом, подумав, ещё по полному гранчику…

Невероятно всё! Сама внезапная встреча. Словесный антураж… Происходящее… И… Гамбургер — родственник! Вдуматься если — из инфернальных событие…

Весёлый разговор.

* * *

Разговорились сразу, — сговорившись будто. В первый вечер с часа два–три трепались. Разговор, — как акселератор выжали, — сразу пошел на скорости — интересным. Интересней некуда. Неожиданным. Невероятным разговор пошел. Главное в нём пока для обоих — Ральф Гамбургер — близкий родственник папы! Двоюродный брат. Мой, значит, тоже… Родился и рос до университета аж в Баварии…