Вячеслав Рыбаков - Резьба по Идеалу

Вряд ли творцы утопий совсем упускали из виду угрозы такого рода. Конечно, они перекраивали реальность нещадно и не очень-то задумываясь о реальных средствах и способах такой перекройки — но, безусловно, ощущали, что для жизни в перекроенной реальности нужны будут и перекроенные люди, иначе новая реальность не заработает. Недаром у Платона встречаются даже такие формулировки, как:

«Мы уже достаточно поговорили об этом государстве и о соответствующем ему человеке? Ведь ясно, каким он, по-нашему, должен быть».

Однако время от времени вопрос о том, чем мотивирован соответствующий новому миру человек, и тем более чем мотивирован новый управленец, всё же всплывал. Ибо совсем обойти его вниманием было невозможно. Слишком уж зависели рядовые новые люди от новых управленцев. Слишком велики и разнообразны были в новом мире управленческие прерогативы и области контроля. А кроме того, и саму систему мотиваций нового человека весьма соблазнительно было подать как очередной, весьма существенный идеал.

Платон:

«Нашим делом было бы отобрать тех, кто по своим природным свойствам годен для охраны государства».

«Даже в их детские годы, предлагая им занятия, надо наблюдать, в чём кто из них бывает особенно забывчив и поддаётся обману. Памятливых и не поддающихся обману надо отбирать, а кто не таков, тех отвергнуть. …Надо также возлагать на них труды, тяготы и состязания и там подмечать то же самое».

То есть, во-первых, нужна селекция, начинающаяся с наблюдения за детьми ещё в самом нежном возрасте. Другими словами, немалое упование возлагается на спонтанно возникающую порядочность, добросовестность, чинопочитание и стремление к государственному служению. Есть, оказывается, люди, «по своим природным свойствам» годные для охраны государства. Просто надо их вовремя выявить.

Селекция не ограничивается детским возрастом.

«…Среди людей любого возраста надо нам подмечать, кто способен быть на страже таких воззрений, так что ни обольщения, ни насилие не заставят его забыть или отбросить мнение, что надлежит делать наилучшее для государства».

«…Из стражей надо выбрать таких людей, которые, по нашим наблюдениям, целью всей своей жизни поставили самое ревностное служение государственной пользе и ни в коем случае не согласились бы действовать вопреки ей».

Но надежда на одни лишь природные склонности не даёт ощущения надёжности. Надлежащим склонностям надо помочь проявиться надлежащим образом и в надлежащем количестве людей. В первую очередь такая помощь заключается в создании искусственно сконструированной культурной среды.

«Мы уговорим воспитательниц и матерей рассказывать детям лишь признанные мифы, чтобы с их помощью формировать души детей… А большинство мифов, которые они теперь рассказывают, надо отбросить».

«Вовсе не следует излагать и расписывать битвы гигантов и разные другие многочисленные раздоры богов и героев с их родственниками…»

«…Младшим полагается молчать при старших, уступать им место, вставать в их присутствии, почитать родителей…»

Однако любая фильтрация прежде бытовавших воззрений, как их ни цензурируй, как ни дрессируй поэтов, явно недостаточна для грандиозных задач создания нового общества. Необходима совершенно новая коллективистская идеология.

«Я попытаюсь внушить сперва самим правителям и воинам, а затем и остальным гражданам, что всё то, в чём мы их воспитали и взрастили, представилось им во сне как пережитое, а на самом-то деле они тогда находились под землёй и вылепливались и взращивались в её недрах — как сами они, так и их оружие и различное изготовляемое для них снаряжение. Когда же они были совсем закончены, земля, будучи их матерью, произвела их на свет. Поэтому они должны и поныне заботиться о стране, в которой живут, как о матери и кормилице и защищать её, если кто на неё нападёт, а к другим гражданам относиться как к братьям, также порождённым землёй».

Социальная мобильность, предусмотренная для идеального государства, если и существует в нём, то только на основе ещё более фантастических допущений.

«Хотя все члены государства братья (так скажем мы им, продолжая этот миф), но бог, вылепивший вас, в тех из вас, кто способен править, примешал при рождении золота, и поэтому они наиболее ценны, в помощников их — серебра, железа же и меди — в земледельцев и разных ремесленников. Вы все родственны, но большей частью рождаете себе подобных, хотя всё же бывает, что от золота родится серебряное потомство, а от серебра — золотое; то же и в остальных случаях. От правителей бог требует прежде всего и преимущественно, чтобы именно здесь они оказались доблестными стражами и ничто так усиленно не оберегали, как своё потомство, наблюдая, что за примесь имеется в душе их детей, и если ребёнок родится с примесью меди или железа, они никоим образом не должны иметь к нему жалости, но поступать так, как того заслуживают его природные задатки, то есть включать его в число ремесленников или земледельцев; если же родите я кто-нибудь с примесью золота или серебра, это надо ценить и с почётом переводить его в стражи или в помощники. Имеется, мол, предсказание, что государство разрушится, когда его будет охранять железный страж или медный».

Следовательно, никакого сколько-либо объективного и формального критерия, позволявшего бы на единой основе, по единым, понятным населению показателям регистрировать принадлежность кого-то либо к золотому, либо к медному социальному слою, нет. Отнесение ребёнка ли, взрослого ли к определённому металлу оставляется на произвол правящих идеальным государством мудрецов. Сам человек никаких сознательных, осмысленных усилий по самопреображению предпринять не может в принципе; нет ориентира, нет критерия, согласно которому он мог бы знать заранее: такие-то успешные действия на благо общества дают ему возможность переквалифицироваться в серебряные, такие-то — в золотые; а такие-то неблаговидные деяния, наоборот, опустят его из золотых в серебряные или даже в медные.

Людям, наиболее успешно воспитанным в русле означенных воззрений и затем отфильтрованным неким высшим начальством по неким неведомым критериям, — и вверяются управленческие функции.

А чтобы стремление стражей приносить благо обществу никогда не поколебалось бы, им нещадно обеспечивается полное бескорыстие. То, что частнособственнические мотивы являются главным искусом для слуг народа, было понятно уже во времена Платона

«…В образцово устроенном государстве жёны должны быть общими, дети — тоже, да и всё их воспитание будет общим; точно так же общими будут военные и мирные занятия… Ни у кого не будет ничего собственного, но всё у всех общее. …Никто не должен ничего приобретать…»