Дмитрий Калюжный - Третий путь цивилизации, или Спасет ли Россия мир?

Так же, через освоение мелких однолетних и двулетних растений, возникло примитивное огородничество. Во многих языках «огород» — не важно, что посажено и растет, а важно, что огорожено. Потребовались десятки тысяч лет для разработки всего процесса превращения земли, не приносящей пищи, в плодоносную ниву.

Любовь к природе.Первобытные собиратель, охотник, садовод были естественными членами экологических систем. Казалось бы, их влияние на природу не было разрушительным, и они не нуждались в запретах поведения, нарушающего окружающую среду. Но представление о том, что только в наше время люди столкнулись с отрицательными последствиями воздействия на природу, неверно.

Отдельные узкоспециализированные, обитающие на ограниченной территории популяции неоднократно испытывали на себе катастрофические последствия собственных ошибок. Если подрывалась пищевая база, наступали голод и смерть. Истощенные и брошенные земли, хранящие материальные остатки своеобразных культур, встречаются на всех материках. Где их обитатели? Все они жертвы катастроф, вызванных разрушением окружающей среды.

Раз погибали те, кто не мог остановиться вовремя, раз выживали те, кто не доводил среду до катастрофы, значит, мог действовать естественный отбор: вырабатывались защитные механизмы, изменяющие поведение популяции при опасном нарушении экологической среды. Один из таких механизмов — любовь к природе. Жалость к животным, к деревьям. Стремление не портить их зря, не использовать больше необходимого. С этим качеством — сопереживанием страданиям не только себе подобных, но и чуждых нам существ, родится почти каждый из нас. Его очень легко развить и усилить, в ребенке, довести до полного психологического запрета. Правда, это чувство глохнет, когда ребенок убеждается, что взрослые, поведению которых он доверяет и подражает, легко нарушают этот запрет.

Европейская цивилизация, встав на путь быстрого прогресса, нуждалась в вере человека в свои силы, в способность бороться с природой, побеждать и преобразовывать ее. Философия, искусство, наука, религия каждая по-своему культивировали в человеке убежденность в своей исключительности, независимости от природы. Вдумайтесь, разве не странна последовательность признания обществом совсем не сладких для божьего избранника фактов: сначала — что Земля не центр Вселенной, затем — что и Солнце только рядовая звезда, и лишь спустя столетия куда более очевидное: человек — один из видов животных и обезьяны его ближайшие родственники.

За спиной современной Европы — четыре столетия безжалостного покорения природы. В некоторых других местах планеты — немногим менее. И вот мы наблюдаем совершенно явный поворот к стремлению защитить природу. Если учесть, как трудно перестроить настроение каждого члена общества, убедить каждого от чего-то добровольно отказаться, надо сказать, что прогресс в охране природы за последние двадцать лет поразительно велик. Изменения в настроении людей столь значительны, что возникает вопрос: не начали ли срабатывать какие-то бессознательные защитные механизмы?

Не умнее ли мы, не предусмотрительнее ли собственного разума?

Человек рождается с программами, как вести себя в этом мире. С огромным набором напутствий, выстраданных и проверенных в несметном числе поколений его предков, в калейдоскопе ситуаций. Тщательно отобранных, умело сформулированных инстинктов. И оказывается, что инстинкт удивительно корректен по отношению к разуму. Повелитель поведения, он не командует, не требует слепого подчинения, даже не советует. Он оставляет разуму полную свободу, ведь мир изменяется — а разум на то и дан, чтобы ориентироваться в меняющихся, нестандартных ситуациях и принимать решения. Разум не борется с инстинктом, а инстинкт не глушит разум.

Об инстинктивном поведении животных, а тем более человека, очень долго почти ничего не знали, и поэтому животную основу поведения человека придумывали, кто как хотел. Только в последние несколько десятилетий этологи стали заполнять этот пробел. Выяснилось, что о воздействии на нас инстинктивных, передаваемых из поколения в поколение программ, мы можем и не догадываться, хотя их позывам зачастую находим внешне вполне разумные объяснения.

Биология полна примеров умопомрачительных решений. Ставка на интеллект вдруг оборачивается замедлением взросления, и это замедление отбор компенсирует, изменяя физиологию женщины и усиливая объединение людей в группы, а групповой образ жизни, в свою очередь, открывает дорогу для реализации потенциальных возможностей интеллекта.

Теперь зададимся вопросом: почему унаследованные нами от предков программы так противоречивы? Неужели и у других животных такая же сумятица? Оказывается, нет: обычно у диких видов программы весьма согласованы, притерты друг к другу; новые программы реализуются четко, а древние, которым они пришли на смену, либо подавлены, либо подправлены.

Оказывается, в самый разгар биологической эволк>-ции случилось невиданное: человек в значительной ме

ре вышел из-под влияния естественного отбора. Если точнее, он ушел не от всех воздействий отбора. Например, отбор на устойчивость к заразным болезням, от которых нет вакцин и лекарств, продолжает действовать. Может изменяться и поведение. Если долго не будет найдено средство от СПИДа, то в охваченных его пандемией популяциях в Африке начнет действовать отбор, увеличивающий в популяции долю людей, генетически склонных к строгой моногамии, поскольку от этой болезни умирают и сексуальные партнеры, и их дети.

А вышел человек из-под действия отбора потому, что главным условием успеха стала не столько генетически передаваемая информация, сколько внегенетически передаваемые знания. Выживали не те, кто лучше устроен, а те, кто лучше пользовался приобретенным знанием о том, как строить, как добывать пищу, как защищаться от болезней, как жить. Вот и осталось, например, нерешенным противоречие между громадной головой ребенка и недостаточно расширившимся (чтобы не терять способность ходить) тазом женщины — и поэтому роды тяжелы, мучительны и опасны. Остались нерешенными и противоречия между инстинктами, лежащими в основе полового, брачного, семейного и общественного поведения. Поэтому так часто мы ведем себя неудачно, даже просто плохо — ив тех случаях, когда руководствуемся внутренними мотивами, и в тех, когда сознательно стремимся делать все им наперекор.

Заблуждения эпохи

Эволюция экологических концепций

Развитие экологической мысли за последние десятилетия прошло ряд этапов. Первый (бО-е -половина 70-х годов) открыл глаза народам. Экологическая публицистика все серьезнее занималась доказательством и развитием тезиса о том, что сохранение существующих тенденций развития ведет в экологический тупик. Характерным для этого периода можно считать нашумевший в свое время доклад Римского клуба «Пределы роста». Мы рассмотрим его ниже.