Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

На словах все было прекрасно. Вновь сошлюсь на Врангеля: «С представителями всех миссий без исключения установились наилучшие отношения. В разговорах с ними я неизменно подчеркивал значение нашей борьбы не только для самой России, но и для всей Европы, указывал, что угроза мирового большевизма не изжита, что доколе в Москве будут сидеть представители интернационала, ставящие себе задачей разжечь мировой пожар, спокойствия в Европе быть не может» [322]. Он провидчески предупреждал лукавых союзников: «При нашем поражении никакая сила не в состоянии будет надолго сдержать волну красного интернационала, которая зловещим пожаром большевизма зажжет Европу и, быть может, докатится и до Нового Света» [323].

Казалось бы логично, но против этой логики работали две силы: жаждавшая наживы английская, французская, американская буржуазия и организованное международное еврейство, самым активным образом вмешавшееся в этническую войну, полыхавшую в России (и роль которого так любил подчеркивать в своих речах и статьях сэр Уинстон Черчилль). Итогом этого противодействия явились, во-первых, английская интервенция и грабительский вывоз ресурсов, например, с Русского Севера или из Баку, вообще Кавказа. А во-вторых, конечное признание союзниками правительства большевиков и отказ от поддержки белогвардейцев, сопровождавшийся экспроприацией русского флота, вывозившего из Крыма новоявленных эмигрантов.

Тема моего исследования позволяет не останавливаться на деталях интервенции, порой очень красноречивых и драматических, но заострить внимание на еврейском факторе, от которого напрямую зависели отношения всех белых правительств с союзниками, англичанами в особенности.

Отношения эти резко испортились уже к концу правления генерала Антона Деникина. Хотя они и до того оставляли желать лучшего, но погромы осени 1919 года пагубно отразились на ходе дела.

Отметим важную особенность: английский парламент, а вслед за ним и правительство Ллойд Джорджа (1916–1922), в котором Уинстон Черчилль с июля 1917 года занимал пост министра вооружений, а с января 1919 года пост военного министра и министра авиации, неизменно и неуклонно ставили свою поддержку белых правительств в зависимость от гарантий пресечения всех антисемитских тенденций [324]. Как уже понял читатель из всего рассказанного выше, это было заведомо невыполнимое требование в условиях той русско-еврейской войны, которая своим порядком протекала в русле Гражданской. Примирить русское Белое дело с еврейской революцией было в принципе невозможно. Но евреи в Европе прочно держали этот вопрос под контролем [325], поэтому англичане, да и французы, не отступали от данного условия ни на шаг. В итоге ни Юденич, ни Колчак, ни Деникин так и не получили вспомоществования, достаточного для одержания победы над красными.

Могущество разнообразной еврейской пропаганды в борьбе против белых было очень велико, тем более что ее источников было великое множество, как в самой России [326], так и по всему зарубежью. Вот яркий пример диффамации: «Осенью 1919 г. «Нью-Йорк Геральд» поместил заявление находящегося в Париже Джона Деваса, служившего на Юге России в Американском Красном Кресте, «о поголовном избиении евреев войсками Деникина, к которым будто бы присоединился Петлюра с армией 60 тысяч»» [327]. Легко представить себе, как подобные слухи взрывали сознание дезориентированной общественности! Правительства западных стран вынуждены были с этим считаться. Последствия для Белой армии были катастрофическими.

Более того, в истории с генералом Николаем Юденичем произошла вообще очень странная и загадочная вещь. Его наступление осенью 1919 года на Петроград – «колыбель трех революций» – имело колоссальное не только стратегическое, но и политическое значение. Еще большее значение, естественно, получил провал этого наступления. Один из очевидцев так описывает происходившее: «Его армия была оснащена английским правительством, и успех был близок, Петроград был уже рядом. В течение трех дней падение большевистской столицы, Петрограда, уже передавалось радиостанциями всего мира… И вдруг, внезапно, английский флот, прикрывающий флаг Юденича и уже обстреливающий революционный Кронштадт, бросает Юденича и уходит, даже не сказав до свидания. Более того, английский флот идет к Риге и там начинает бомбардировать антибольшевистские немецко-русские силы, которые сообща противостояли большевикам! Армия русских националистов Юденича была вынуждена отступить от уже почти взятого Петрограда, и более боеприпасов и амуниции от союзников уже не поступало. Кампания была провалена…» [328]. Отметим, что в это время Черчилль уже более полугода занимал пост военного министра Великобритании.

Что касается Деникина, то 2 апреля (по новому стилю) 1920 года верховный комиссар Великобритании в Константинополе получил от своего правительства распоряжение сделать следующее заявление генералу Деникину: «Верховный Совет находит, что продолжение гражданской войны в России представляет собой, в общей сложности, наиболее озабочивающий фактор в настоящем положении Европы».

В связи с чем правительство его величества предложило Деникину и его «ближайшим сотрудникам» убежище в Великобритании, а также обещало выговорить у Советов амнистию для населения Крыма и для личного состава Добровольческой армии на условиях прекращения борьбы. Дальнейший текст – не что иное, как ультиматум:

«Британское Правительство, оказавшее генералу Деникину в прошлом значительную поддержку, которая только и позволила продолжать борьбу до настоящего времени, полагает, что оно имеет право надеяться на то, что означенное предложение будет принято. Однако если бы генерал Деникин почел себя обязанным его отклонить, дабы продолжить явно бесполезную борьбу, то в этом случае Британское Правительство сочло бы себя обязанным отказаться от какой-либо ответственности за этот шаг и прекратить в будущем всякую поддержку или помощь какого бы то ни было характера генералу Деникину» [329].

Когда Врангель, призванный белым офицерством вернуться в Россию и возглавить ВСЮР, решил принять этот крест, чтобы если не победить, то хотя бы спасти, кого и что было возможно, его еще в Константинополе заранее ознакомили с этим ультиматумом, не оставлявшим надежд и иллюзий. Чуть позже англичане строго предупредили уже его лично. 16 (29) апреля 1920 года начальник английской миссии генерал Перси вручил ему ноту:

«Главнокомандующий Великобританской армией на Черном море генерал Мильн поручил мне передать Вам нижеследующее сообщение, адресованное лордом Керзоном верховному комиссару Великобритании адмиралу де Робек.