Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Материалы, добытые обысками у названных лиц, в связи с данными ими обширными и вполне откровенными показаниями, дали возможность выяснить полную картину всей работавшей в Крыму большевистской организации. В течение месяца число привлеченных к формальному дознанию превышало уже 150 человек. Организации в Крыму был нанесен сокрушительный удар» [310].

Читатель понимает, конечно, что в этих и многих подобных случаях за отдельными именами стоит главная тенденция, если не закон общественной жизни того времени, и вся этническая суть противостояния революции и контрреволюции видна как на ладони.

Не осталась скрытой от Врангеля и зловещая сущность деятельности такой малоисследованной организации, как Центросоюз, – сложившейся еще до революции международной организации, объединявшей потребительские общества и кооперативы, в которой заправляли евреи – «агенты мирового капитала». Неудивительно поэтому, что весной 1919 года только что созданный III Интернационал взял Центросоюз полностью под себя. Руководство Центросоюза гнездилось в Москве и было совершенно подконтрольно большевикам (в 1921 году «советский Центросоюз» вообще возглавил верный ленинец Леонид Красин), которые использовали этот инструмент для налаживания рабочих отношений и примирения со странами Антанты, действуя через коммерческий интерес. Уже в марте 1919 года потребительские кооперативы полностью контролируют систему распределения. Имея своей целью исключительно наживу, Центросоюз осуществлял гигантские торговые махинации поверх всяческих границ, в том числе коррумпируя чиновников и офицеров белых правительств, а также «союзников», служа зачастую проводником большевистского влияния и тайных операций ЧК. Гибкий и всепроникающий, Центросоюз действовал под маркой предпринимательства и на территории ВСЮР, подрывая основы белой экономики и порой даже срывая военные операции. Еврейские торгово-посреднические связи играли во всем этом важнейшую роль (невольно вспоминается знаменитое стихотворение Юрия Кузнецова «Маркитанты»). По данному поводу Врангель писал, например:

«В политике Европы тщетно было бы искать высших моральных побуждений. Этой политикой руководит исключительно нажива. Доказательств этому искать недалеко. Всего несколько дней назад на мое уведомление о том, что в целях прекращения подвоза в большевистские порты Черного моря военной контрабанды я вынужден поставить у советских портов мины, командующие союзными английским и французским флотами против этого протестовали, телеграфно уведомив меня, что эта мера излишня…» [311].

Еще бы! Они ведь уже нашли общий язык с торгашами, пропуская за мзду для Советов медикаменты, грузовые машины и проч., а от Советов – хлеб и т. д.

Итак, стоя во главе Белого движения, Петр Николаевич Врангель, конечно, знал правду, но не смел смотреть ей в глаза. Кажется, одних подобных фактов с лихвой хватило бы для того, чтобы сделать соответствующие организационные выводы. Однако вместо этого Врангель был вынужден пускаться в типичные чисто интеллигентские рассуждения, да еще и делать это публично, декларативно.

Дело в том, что антиеврейские (и, что греха таить, погромные) настроения уже настолько укоренились в белых массах, что вынудили Врангеля открыто вступить с ними в борьбу с целью «сохранить лицо» белогвардейского движения в целом. Ведь ему все время приходилось общаться с представителями иностранных миссий, выпрашивая у них поддержку оружием, продовольствием, а в идеале и участием в военных действиях (чего союзники в целом не допускали). Работая в архивах с приказами по ВСЮР и РА, я все время натыкался на щедрые раздачи русских орденов и медалей [312]представителям разных чинов иностранных войск, преимущественно англичанам, которых особенно важно было задобрить… И тут вдруг такой конфуз, такой скандал:

«В газете монархического направления «Русская Правда», издававшейся в Севастополе, появился целый ряд статей определенно погромного характера. Весьма дружественно к нашему делу расположенные представители: Америки – адмирал Мак-Колли и Франции – заменивший генерала Манжена майор Этьеван, – почти одновременно, один за другим, пришли ко мне с номерами газеты в руках и предупреждали меня о том неблагоприятном впечатлении, которое помещенные в газете статьи неминуемо произведут на общественное мнение в этих странах. Я тогда же отдал приказ, объявив вновь выговор, и закрыл газету» [313].

Этот суровый приказ № 3384 от 30.06.1920 г. сохранился, вот он:

«…Между тем натравливание одной части населения на другую все еще не прекращается, и чины правительственных учреждений в отдельных случаях не принимают должных мер для пресечения этого зла в корне. Передо мною номер газеты «Русская Правда» с рядом статей погромного характера.

1. Объявляю выговор Начальнику Военно-цензурного отдела полковнику Игнатьеву.

2. Старшего цензора полковника Власьева отрешаю от должности.

3. Газету закрыть.

Подписал: Главнокомандующий генерал Врангель

Скрепил: за начальника Штаба генерал-майор Трухачев» [314].

Показательная расправа, возможно, удовлетворила союзников, но, несомненно, вызвала раздражение у своих соратников. Так что Врангелю мало было объясниться с влиятельными иностранцами, своим-то тоже надо было что-то сказать во всеуслышанье по этому поводу. 5 июля в газете «Великая Россия» была помещена его беседа с представителем этой газеты Н. Н. Чебышёвым:

«…В народных массах действительно замечается обострение ненависти к евреям. Чувство это все сильнее развивается в народе. В последних своих проявлениях народные противоеврейские настроения буйно разрастаются на гнойнике большевизма. Народ не разбирается, кто виноват. Он видит евреев-комиссаров, евреев-коммунистов и не останавливается на том, что это часть еврейского населения, может быть, оторвавшаяся от другой части еврейства, не разделяющего коммунистических учений и отвергающего советскую власть. Всякое погромное движение, всякую агитацию в этом направлении я считаю государственным бедствием и буду с ним бороться всеми имеющимися у меня средствами. Всякий погром разлагает армию. Войска, причастные к погромам, выходят из повиновения. Утром они громят евреев, а к вечеру они начнут громить остальное мирное население. Еврейский вопрос – вопрос тысячелетний, больной, трудный, он может быть разрешен временем и мерами общественного оздоровления, но исключительно при наличности крепкой, опирающейся на закон и реальную силу государственной власти. В странах, где анархия и произвол, где неприкосновенность личности и собственности ставится ни во что, открыт простор для насильственных выступлений одной части населения против другой. Наблюдаемое в последнее время обострение вражды народа к еврейству, быть может, один из показателей того, насколько народ далек от коммунизма, с которым он склонен ошибочно отождествлять все еврейство» [315].