Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Кроме того, вмешалось еще одно немаловажное обстоятельство. В Англии началась избирательная кампания 1945 года, в которой возглавлявший консерваторов Черчилль рассчитывал победить как главный герой разгрома гитлеровского Рейха. В этих условиях ему было важно убедить избирателей во всех военных заслугах консерваторов, в том числе в том, что именно они обеспечили победоносный союз с СССР. Черчиллю пришлось даже изображать дело так, будто он является «лучшим другом Сталина». Показать свое истинное лицо, демонстративно развернувшись на 180 градусов, он не посмел даже при всем своем цинизме. И операция «Немыслимое» осталась только на бумаге [378].

Впрочем, только ли на бумаге? Не тот человек был сэр Уинстон Черчилль, чтобы так легко отступить. На взгляд многих историков, разделяемый автором этих строк, Третья мировая война в действительности, безусловно, началась уже на следующий год после Второй, только приняла по необходимости новые формы «холодной войны». Творцом-новатором этих форм приходится признать нашего героя. А подготовленная им, хоть и не состоявшаяся в июле 1945 года война против СССР послужила для него – в этом ее исторический смысл – прологом и «аэродромом подскока» к Холодной войне.

Черчилль вообще – надо отдать ему должное – многое предугадал, а многое и предопределил в послевоенном мире. В том его обустройстве, которым мы «наслаждаемся» даже и в наши дни XXI века. Это – свидетельство хоть и злого, но сильного, проницательного ума, способного схватить самую суть явлений, сделать верные, далеко идущие выводы. Он был истинный стратег, архитектор будущего. Кое о чем из всего этого я намерен сказать на данных страницах.

Провалом замысла Черчилля о нападении на Красную армию и СССР началась череда политических поражений политика. Родные и близкие уже на исходе войны уговаривали его оставить государственную карьеру и уйти на покой, будучи на вершине славы. Но 71-летний старый боец решил участвовать в новых выборах и… с треском проиграл их в середине июля 1945 года. На мой взгляд, получил по заслугам.

Уйдя в отставку, он, однако, не сложил оружие. Оставив мелочные заботы главного управляющего страны, сосредоточился на стратегических проблемах развития всего мира. В 1945–1951 годах Черчилль много выступает в печати, объезжает разные страны, наносит визиты государственным деятелям, произносит речи, присутствует в качестве почетного гостя на множестве мероприятий. Словом, старается активно влиять на ход дел в мировой политике.

«Я чувствую себя очень одиноким без войны», – говорил он своему личному врачу Морану в первые послевоенные дни. Но война, похоже, всегда была с ним, где бы, с кем бы и кем бы он ни был…

В 1946 году основные глобальные политические задачи первой очереди – по крайней мере, две из трех – были для Черчилля благополучно решены: Германия сокрушена, судьба Палестины (в недалеком будущем Израиля) определилась. Теперь, наконец, следовало заняться Россией, добиться ее крушения. На этом он и сосредоточился.

Почти всю зиму 1945–1946 годов Черчилль провел в Соединенных Штатах, ведя на сей предмет многочисленные переговоры с президентом Трумэном, руководителями государственного департамента и другими деятелями. Это был масштабный поиск взаимопонимания, консенсуса, выработка общей политической линии, прежде всего – в отношении Советской России. 10 февраля на встрече с Трумэном Черчиллю удалось согласовать основные положения новой мировой политики.

После этого в течение нескольких недель, проведенных на фешенебельном курорте во Флориде, Черчилль прорабатывал и совершенствовал свою будущую знаменитую Фултонскую речь. Особо надо отметить, что Черчилль согласовал все ее основные положения не только с американцами – президентом Трумэном и госсекретарем Бирнсом, но и с первыми лицами Британии – премьером Эттли и министром иностранных дел Бевином, несмотря на их принадлежность к конкурирующей политической партии. Речь Черчилля не была, таким образом, выходкой эксцентричного политика-одиночки, нет, это был манифест объединенной англосаксонской политической элиты. Объединенной Черчиллем поверх не только границ и вод Атлантики, но и политического ангажемента. Черчилль – так можно сказать с полным правом – выступил в качестве истинного архитектора-планировщика нового мироустройства.

О колоссальной важности этой его инициативы красноречиво свидетельствует тот факт, что Трумэн даже проехал с Черчиллем в специальном поезде за тысячу миль в город Фултон, в штате Миссури, чтобы представить оратора аудитории Вестминстерского колледжа 5 марта 1946 года. Это выглядело как высшая государственная апробация Соединенными Штатами тех основополагающих тезисов, которые Черчилль озвучил на весь мир с кафедры провинциального колледжа. В чем же они состояли?

Прежде всего бывший премьер-министр Великобритании поднялся до уровня политика глобального масштаба, продемонстрировав наивысший класс политического мышления – этнополитический взгляд на мировую историю. В мыслях Черчилля рисовалась картина абсолютного глобального торжества и превосходства англосаксонской расы, которое должно было стать следствием победы Британской империи и Соединенных Штатов Америки во Второй мировой войне [379].

Конечно, Черчилль сознавал превосходство Америки и утрату былого могущества Англией, поэтому отводил именно США главенствующую роль в послевоенном мире. Но акцент ставился на общности происхождения, языка, интересов, поэтому Черчилль предлагал создать «братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке. Это означает особые отношения между Британским содружеством наций и империей с одной стороны и Соединенными Штатами с другой… Братская ассоциация требует не только растущей дружбы и взаимопонимания между нашими двумя обширными, но родственными системами общества, но и сохранения близких отношений между нашими военными советниками, проведения совместного изучения возможных опасностей, стандартизации оружия и учебных пособий, а также обмена офицерами и слушателями в технических колледжах. Это должно сопровождаться сохранением нынешних условий, созданных в интересах взаимной безопасности, путем совместного использования всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации. Это значительно увеличило бы мощь британских имперских вооруженных сил и вполне могло бы привести… к значительной финансовой экономии… Впоследствии может возникнуть принцип общего гражданства, и я уверен, что он возникнет». Черчилль предсказывал: «Если население Содружества наций, говорящих на английском языке, добавить к США и учесть, что будет означать подобное сотрудничество на море, в воздухе, во всем мире, в области науки и промышленности, то не будет существовать никакого шаткого и опасного соотношения сил». Иными словами, англосаксы воцарятся на троне всего мира как единственные и закономерные его владыки.