Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Реагируя на выгодные для Китая изменения как в Юго-Восточной Азии, так и в самосознании китайских элит, в 2002 году, на XVI съезде КПК новое руководство приняло ряд стратегических решений, ускоряющих региональную интеграцию вокруг Китая и изменяющих в связи с этим модель экономического развития.

По этим решениям уже в 2003 году Китай начал успешно пользоваться плодами некоторой дезорганизации развитых стран и перетягивать на себя потоки иностранных инвестиций с рынков, лишившиеся привычных объектов вложения из-за нестабильности в США, депрессии в Японии и внутренних проблем в Евросоюзе. Китай взял весомую часть «бесхозных» инвестиционных ресурсов мира, утративших привычные для себя объекты вложения в развитых странах.

Результат — превращение Китая в 2002 и 2003 годах в крупнейший в мире объект прямых иностранных инвестиций (в этом он обошел США тогда и, как было показано выше, с переменным успехом соперничает в этом качестве с ними до настоящего времени).

Вторая стратегическая задача, установленная XVI съездом КПК, — замыкание на китайскую экономику производителей третьих стран (не только Юго-Восточной Азии, но и Латинской Америки), ориентированных на экспорт в развитые экономики, но страдающих от снижения спроса в них. Вслед за деньгами, уплаченными за товарные поставки, во многие из этих стран направился мощный поток китайской эмиграции и, что не менее важно, китайских капиталов.

Оба тезиса были новы сами по себе и дополнили, надстроили стратегию построения в Китае самодостаточной экономики, не зависящей от мировой конъюнктуры (условно говоря, стратегии «развития континентального Китая»), и стратегию региональной интеграции Юго-Восточной и Средней Азии идеей глобальной экспансии китайского бизнеса (стратегия «Большого Китая»).

Существенно, что сама по себе задача глобальной экспансии ставилась еще Дэн Сяопином, считавшим ключом к успеху в глобальной конкуренции (выражаясь современным языком) освоение наиболее емких рынков, в первую очередь США и Европы. Но она не была ключевым элементом государственной стратегии, хотя «стратегия просачивания» китайского бизнеса и китайских систем сбора информации никогда не ограничивалась одной лишь Юго-Восточной Азией.

Пример 16

Стратегия «просачивания» как элемент повышения конкурентоспособности и стабилизации общества

Вне зависимости от оправданности конкретных обвинений, предъявляемых Китаю американскими властями в ряде шпионских скандалов (наиболее громкий из которых был связан с именем Ван Хо Ли, работавшего в Лос-Аламосе [165]), нельзя не испытать глубокой зависти к продуманности и терпеливости китайской стратегии в области организации взаимодействия с развитыми странами на уровне отдельных людей. Наиболее полное выражение она получила в сфере обучения за границей специалистов и студентов.

Она представляет собой применение во внешней политике специфической, свойственной только китайскому обществу стратегии «просачивания». (Устав НОАК [166]единственный в мире предусматривает, помимо трех традиционных видов ведения боевых действий: обороны, наступления и встречного боя, — еще и четвертый, «просачивание»).

Строящий коммунизм Китай десятилетиями (после смерти Мао Цзэдуна) направлял студентов и специалистов на обучение в развитые страны. Доля возвращавшихся иногда падала до 30 % — в том числе и потому, что к семьям «невозвращенцев», как правило, не применялось серьезных репрессий (в том числе в силу исторически терпимого отношения к эмиграции и рассмотрения ее как способа улучшения демографической ситуации). В итоге значительная часть интеллектуального потенциала нации систематически покидала страну.

Однако тогдашние внутренние условия Китая не способствовали интеллектуальной деятельности, и отток интеллекта из страны наносил ей незначительный ущерб: большинство уехавших не могло применить, а в целом ряде случаев — даже проявить свои таланты на своей недостаточно развитой родине, и попытка сохранения интеллекта на территории Китая, скорее всего, вела бы к его уничтожению.

В то же время постоянный приток китайских специалистов привел к формированию в ведущих корпорациях и исследовательских центрах развитых стран целого слоя этнических китайцев, достигших в том числе и весьма высоких постов. Не рассматривая вопрос о влиянии этого положения на степень информированности руководства Китая, отметим, что оно само по себе превращает китайское общество, а как минимум — этнических китайцев в нечто знакомое и интуитивно дружественное для топ-менеджеров развитых стран. Результат — рост эффективности международного сотрудничества с Китаем.

Вплоть до конца 90-х годов Китаю не удавалось создать эффективного «китайского лобби», подобного современному еврейскому, а до него — итальянскому и ирландскому лобби в центре управления процессами мирового развития — США. Однако эволюция взглядов и перефокусировка активности ряда авторитетных американских специалистов, в частности, непосредственно организовывавшего дипломатическое признание Китая со стороны США Г. Киссинджера, свидетельствует об значительных успехах в этом направлении.

Терпимость к эмиграции иллюстрирует еще и выработанную китайским обществом стратегию «социальных ниш», обеспечивающую низкий для общества, переходящего к рынку, уровень внутренней социально-психологической напряженности. Суть стратегии состоит в сочетании хотя и затрудненной, но все же имеющей место территориальной мобильности населения с формированием в разных регионах разных типов социального климата, соответствующих разным типам «социального темперамента» населения.

Это наблюдалось и в Советском Союзе, где реальный уровень политического давления и общественных свобод резко различался по регионам. (Достаточно указать на незначительное количество колхозов в Сибири и фактическое разрешение частного предпринимательства в Грузии со времен руководства ею Берия, вызванного затем в Москву для внедрения хозрасчета в народное хозяйство и вынужденного возглавить НКВД лишь в силу глубокого политического кризиса и отчаянной внутриэлитной борьбы.)

Ярко это проявлялось и в царской России, национальные окраины которой имели свои суды, судившие по своим законам все преступления, кроме политических и особо тяжких, — а Финляндия, помимо парламента, имела еще и свою валюту.

Но только в Китае сложилась ситуация, когда человек может решить противоречие между своим «социальным темпераментом» и общественно-политической обстановкой за счет простого перемещения в более или менее рыночную часть страны.