Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Отсутствие контроля за местными элитами ведет к тому, что страх местного населения перед вытеснением значительным числом китайских рабочих получает политическую поддержку и сдерживает экспансию Китая.

Пример 17

Катар: стратегический антикитайский инструмент США

Имеет место, конечно, и стратегическое противодействие ей со стороны США, одним из направлений которого является стратегическое усиление Катара.

Первоначально США рассматривали Катар лишь как свою региональную опору: сначала место расположения регионального центра АНБ, затем — страну базирования «Аль-Джазиры», которая стала эффективным инструментом манипулирования общественным мнением — как арабского мира, так и мира в целом при помощи воздействий, осуществляемых от имени грамотно спровоцированных арабов.

Однако затем Катар получил серьезную поддержку США в своей экспансии в Африке.

Первоначально это могло трактоваться как своего рода плата верному союзнику за неприятную историю, связанную с последствиями «сланцевой революции», в ходе которой США лишились потребности в газе, добываемом Катаром на шельфе.

В результате последнему пришлось переориентировать свой экспорт на европейский рынок, что оказалось достаточно болезненным не только для «Газпрома», частично выдавленного в результате с этого рынка, но и для самого Катара: рентабельность этого экспорта газа оказалась близкой к нулю, и значимую прибыль приносило лишь использование сопутствующих углеводородов. Результатом стало замораживание Катаром освоения новых шельфовых месторождений до 2016 года.

Однако версия, согласно которой США компенсировали своей стратегической поддержкой коммерческие потери Катара, не выдерживает критики — и не только потому, что они обычно не считают нужным демонстрировать благодарности своим союзникам, искренне полагая, что служение их интересам само по себе является высшей наградой. Главный аргумент заключается в неожиданности результатов, масштабов и темпов «сланцевой революции» для самих США.

Когда она развертывалась, американское государство как целое не предвидело ее значения; [167]соответственно, оно гарантированно (нужно учитывать еще и бюрократическую инерцию!) не могло заранее принять меры для хотя бы частичного исправления ее последствий.

Поэтому стратегическая помощь Катару в его экспансии в Африку со стороны США представляется не благодарностью и не компенсацией, но совершенно самостоятельным действием, — направленным, прежде всего, на противодействие китайской экспансии.

Политики многих африканских стран в частных беседах отмечали привлекательность сотрудничества с Катаром по сравнению с Китаем и значительно большую готовность его представителей «идти навстречу» пожеланиям местных элит. Кроме того, Катар охотно использовал местную рабочую силу и даже подрядчиков, в то время как Китай склонен к выполнению работ своими силами с оставлением по их завершении китайских рабочих в принимающей его инвестиции стране, что создает значительные культурно-психологические, а часто и политические проблемы.

Таким образом, сотрудничество с Катаром вследствие его относительной слабости в ряде случаев оказывается более выгодным для африканских стран (даже без учета корыстных интересов их элит), чем с Китаем.

Во многом именно поэтому Катар выиграл борьбу на африканское «наследство Каддафи» — значительное количество зданий, построенных в различных странах Африки для культурных центров Ливии, и осуществлявшихся ливийским правительством инвестиций в самые разнообразные проекты.

Эти активы представляли огромный коммерческий интерес, однако, созданные по политическим мотивам, управлялись, как правило, из рук вон плохо, — и оказались колоссальным, хотя и малоизвестным призом для «победителей Каддафи».

Хотя свою роль, конечно, сыграла и стратегическая поддержка США: Катар не случайно оказался единственным арабским государством, руководство которого официально похвасталось участием своей армии в ливийской войне.

Тем не менее, даже успешная экспансия Китая могла лишь несколько смягчить нехватку энергоносителей и отчасти ослабить внутреннее демографическое давление. Решить проблему нехватки воды и почвы простой активизацией внешнеэкономических связей и выполнением, пусть и на качественно новом уровне, завета Дэн Сяопина «идти вовне» было нельзя.

Первой реакцией на осознание этого стала попытка сдержать слишком быстрое развитие китайской экономики с тем, чтобы ограничить темпы роста ее потребности в природных ресурсах.

Однако эта попытка, предпринятая в 2000-х годах, потерпела полную неудачу: несмотря на все разговоры об опасности «перегрева» и даже на прокалывание ряда спекулятивных «пузырей» (на самых разнообразных рынках — от фондового рынка до рынка чеснока), экономика не только не затормозила свой рост, но и качественно ускорилась.

Главная, фундаментальная причина этой неудачи заключалась в органической неспособности государства отказаться от огромного количества разнообразных выгод, которые несло ему (и управляющим им бюрократам) бурное экономическое развитие. Эта неспособность парализовала его усилия «в каждой точке» и не дала пойти дальше отдельных деклараций о необходимости смены экспортной ориентации экономики на развитие за счет внутреннего рынка.

Прежде всего, именно бурный экономический рост увеличивает «совокупную мощь» (этот классический китайский показатель практически не используется в других странах) Китая и является непосредственным выражением его «возвышения». Именно он обеспечивает государству влияние, авторитет и стабильность, — и потому государство в принципе не имеет сил отказаться от него по собственному желанию.

Существенно, что китайская социально-политическая стабильность держалась тогда и держится сейчас на успешной и притом непрерывной «революции ожиданий»: обретя на рубеже 70-х и 80-х способность непрерывно улучшать жизнь народа, китайское государство получило его безоговорочную поддержку и свыклось с ней, став тем самым ее заложником.

Оно обязано непрерывно улучшать условия жизни основной массы китайцев просто потому, что в противному случае обманет их ожидания и вызовет гнев, который способен в самом лучшем случае дестабилизировать общество.

Между тем, замедление экономического роста приведет к существенному сокращению того «прироста общественного пирога», которым нужно удовлетворять неуклонно растущие аппетиты общества. Придется существенно менять систему распределения: меньше оставлять богатым, больше передавать бедным и крепнущему «среднему классу». А это не просто вызовет сопротивление богатых, но и может ослабить их стимулы к деятельности, — вплоть до неконтролируемого затухания деловой активности.